Государство и политическая форма

Государственная этика существует в разнообразном и даже противоречивом смысле. Государственная этика может означать подчинение государства этическим нормам, и тогда она обосновывает прежде всего обязанности государства. Этим предполагается, как видно особенно по государственно-этическим рассуждениям Канта, некое имеющееся государство, как выражается Кант, «сейчас имеющийся законодатель», существование которого без проблем воспринимается как само собой разумеющееся. В социологической конкретности подчинение государства этическим нормам означает не что иное, как контроль и господство тех людей и социальных групп, которые в конкретной действительности выступают в отношении конкретного государства от имени этических норм и выражают их. Далее государственная этика может означать этику, установленную государством как автономным субъектом, исходящую от него, посредством которой обосновываются специфические обязательства в отношении государства, выходящие за пределы non-resistance. Этим также предполагается имеющееся государство. Если же государство превращается в плюралистическое партийное государство, тогда единство государства может сохраняться лишь до тех пор, пока две или несколько партий договариваются, признавая общие предпосылки. В таком случае особенно единство основывается на признаваемой всеми партиями конституции, которую следует безусловно уважать как общее основание, а государственная этика становится конституционной этикой. В зависимости от субстанциальности, однозначности и авторитета конституции в этом может заключаться очень действенное единство. Но также может быть, что конституция размывается до простых правил игры, а ее этика — до простой этики fair play и, наконец, что в случае плюралистического разложения единства политического целого дело доходит до того, что единство есть лишь агломерат сменяющихся договоренностей гетерогенных групп. Тогда государственная этика размывается еще дальше, а именно до этики принципа pacta sunt servanda. Во всех названных случаях государственной этики государство все еще является единством, будь то, как в двух первых случаях, подчинение государства этике или выдвижение государства в качестве главенствующего этического субъекта — единство, предполагаемое в качестве конкретно существующего, будь то единство, содержащееся в совместном признании конституционного основания или правил игры, но точно так же предполагаемое. Единство невозможно обосновать одним только принципом pacta sunt servanda, поскольку тогда отдельные социальные группы в качестве договаривающихся сторон как таковые суть определяющие величины, использующие договор и связанные между собой лишь только посредством договорной связи. В качестве самостоятельных политических величин они противостоят друг другу, и то имеющееся единство есть лишь результат (как все союзы и договоры) расторжимого союза. В таком случае договор имеет лишь смысл заключения мира между договаривающимися группами, а заключение мира всегда — независимо от того, хотят этого стороны или нет, — соотносится с возможностью войны, пусть даже отдаленной. Потому на заднем плане этого рода договорной этики всегда присутствует этика гражданской войны; на переднем плане находится явная недостаточность принципа pacta sunt servanda, который, говоря конкретно, не может быть чем-то большим, нежели легитимацией соответствующего status quo, подобно тому, как в частной жизни он способен оказаться превосходной этикой ростовщичества. Если государственная этика становится проблематичной в действительности социальной жизни, тогда возникает невыносимое для каждого гражданина государства состояние, поскольку тем самым упраздняется нормальная ситуация и предпосылка любой этической и любой правовой нормы. В таком случае понятие государственной этики получает новое содержание, и возникает новая задача — работа по сознательному установлению подобного единства, обязанность содействовать тому, чтобы часть конкретного и реального порядка смогла реализоваться, а ситуация — нормализоваться. Тогда наряду с обязательством государства, заключающемся в его подчинении этическим нормам, и наряду с обязательством в отношении государства появляется еще одно совершенно иного рода государственно-этическое обязательство, а именно обязательство к государству.

Новые принципы для правовой практики [25]