Государство и революции

Для большевистского террора находился все новый и новый "материал". Безжалостно подавлялись любые формы протеста. Скажем, в Казани забастовали рабочие, требуя 8-часового рабочего дня. Расстреляли 60 чел. В Екатеринославе забастовали железнодорожники - 51 казненный. Забастовка в Елисаветграде - 55 расстрелов... Под репрессии попадали тысячи "возвращенцев" - тех, кого советская пропаганда обещаниями амнистии заманила обратно из эмиграции. Покончив с белыми офицерами, взялись и за "красно-белых", т. е. таких, кого в гражданскую по тем или иным причинам оставили в живых, и кто успел послужить в Красной Армии. Так, после разгрома Колчака 950 офицеров направили в Москву на "политические курсы красных командиров" - опытные кадры были нужны для войны с Польшей. Но после заключения мира надобность в них отпала, и курсы всем составом отправили в Екатеринбург в концлагерь. Брали и вообще "чисто-красных" например в августе 21-го объявили вдруг перерегистрацию командного состава Балтфлота. И 300 бывших офицеров, которые всю гражданскую были на красной стороне, тоже загребли в лагеря. А вслед за "буржуями" пришел черед и социалистов. Их и в гражданскую периодически репрессировали, но все же они были союзниками против "контрреволюции". Теперь же эти союзники стали больше не нужны. 28. 12. 21 г. пленум ЦК РКП(б) фактически объявил вне закона партию эсеров, и пошел повальный террор против них. А 1923 г. началась "ликвидация меньшевиков", в мае их было арестовано более 3 тыс., в июле прокатилась вторая волна репрессий.

Но казнили и отправляли за решетку не только "контру" или оппозицию. Громоздкая машина советского государства вовсю буксовала и работала на холостом ходу и из-за некомпетентности сотрудников, и из-за общего развала в стране, и из-за бездумных распоряжений и сплошной межведомственной неразберихи. И отлаживалась эта система тоже по-ленински, "быстрыми и серьезными наказаниями". Расстреливали "за взятки", "за бесхозяйственность", "за спекуляцию", "за саботаж", "за экономическую контрреволюцию". Как и "за недоносительство" обо всех этих преступлениях. И те же "совслужащие" с "совбарышнями", зачастую случайные, выхваченные наугад, по таким обвинениям сотнями шли к стенке и тысячами в тюрьмы. Так, в 1921 г. прошли аресты по злоупотреблениям в жилотделах, в одной Москве взяли более тысячи человек, многих расстреляли. Было дело медработников, дававших освобождения от службы - казнили 20 врачей и 120 получивших у них справки. В октябре 1922 г. прошла "неделя борьбы с взятками", одних железнодорожников арестовали несколько тысяч. Были многочисленные репрессии по делам Лесного треста, компании "Унион", Госторга, Гукона, Главмортехозупра, налогового ведомства, учреждений народного образования.

Впрочем, человеческая жизнь обесценилась настолько, что казнили и за совсем смехотворную "вину". В Москве расстреливали за продажу вшивого белья - в целях борьбы с тифом. Точно так же расстреливали беспризорников, заразившихся сапом. Во многих городах прокатилась репрессивная кампания борьбы с венерическими заболеваниями - устраивались облавы на проституток, предписывалось проводить их освидетельствование, и тех, у кого обнаружен сифилис, расстреливать. Правда, настоящие проститутки зачастую умели откупаться и налаживать взаимовыгодные контакты с чекистами, так что порой - например, в Одессе, даже сифилитички тут же оказывались на свободе, а вместо них "для галочки" пускали в расход случайных женщин, взятых где-нибудь на базаре. В Иваново-Вознесенске расстреливали за несдачу или нерегистрацию швейных машинок - чтобы работники фабрик не перекидывались в частный сектор. В Брянске ставили к стенке за появление на улице в пьяном виде, а в Баку - телеграфисток за недобросовестное выполнение служебных обязанностей. В Харькове 17-летнюю девчонку казнили только за то, что назвала большевика Стеклова "жидом".

Девальвация жизни дошла до такой степени, что расстрелы воспринимались уже как будничное, почти нормальное дело. К примеру, в чрезвычайках крупных городов официально была введена должность "завучтел" - заведующий учетом тел. В 1920 г. в системе наркомата просвещения вышла книга Херсонского и Невского "Сборник задач по внешкольной работе библиотеки", и там были такие "задачи": "Девочка двенадцати лет боится крови. Составьте список книг, чтение которых заставило бы девочку отказаться от инстинктивного отвращения к красному террору".

А в Тифлисе в 1921 г. был даже издан сборник "Улыбка ЧК", в котором, палач Эйдук поместил такие свои стихи, должные изображать "шуточное" чекистское признание в любви:

... Нет большей радости, нет лучших музык, Как хруст ломаемых жизней и костей.

Вот отчего, когда томятся наши взоры И начинает бурно страсть в груди вскипать, Черкнуть мне хочется на вашем приговоре Одно бестрепетное: "К стенке! Расстрелять!.."