Государство: переосмысление

В публичном праве все еще существует ряд политических привилегий и экономических стратегических позиций, которые благоприятствуют правящему классу: например, в Пруссии существует система голосования, которая дает плутократам неоправданное преимущество по сравнению с менее привилегированными классами, ограничение конституционного права на свободу собраний, регламенты для служащих и т.д. По этой причине конституционная борьба, ведущаяся на протяжении тысячелетий и доминирующая в жизни государства, никак не может быть завершена. Борьба за улучшение условий жизни и труда, как еще один этап партийной и классовой борьбы, обычно проходит в залах судебных заседаний, так же часто она происходит путем демонстраций на улицах, всеобщих забастовок или открытых протестов.

Впрочем, плебеи окончательно и определенно усвоили, что эти остатки феодальных стратегических центров, за исключением запоздалых случаев, не представляют собой окончательного оплота их противников. Причину следует искать не в политических, а в экономических условиях, что привело к тому, что даже в современном конституционном государстве «распределение богатства» принципиально никак не изменилось, так же как и в былые феодальные времена, огромная масса людей живет в крайней нищете; даже в самых лучших условиях они имеют лишь предметы первой необходимости, заработанные тяжелым, изнуряющим, одуряющим, угнетающим принудительным трудом, который уже больше не устанавливается при помощи права политической эксплуатации, но настолько же эффективно выжимается из трудящихся масс их тягостной экономической нуждой.

И точно так же, как и прежде, как в доконституционные дни, узкое меньшинство, новый правящий класс, — госкорпорация обладателей древних привилегий и новообретенных благосостояний, собирает дань с населения, теперь возросшую до безмерности, и поэтому не только уже не оказывает никаких услуг населению, но еще и выставляет напоказ свое богатство и щеголяет своей роскошной жизнью перед рабочим классом. Классовая борьба отныне все больше и больше посвящена этим экономическим причинам, основанным на порочных системах распределения; и она выливается в жесткую «рукопашную схватку» между эксплуататорами и пролетариатом, проводимую посредством стачек и забастовок, кооперативами и профсоюзами. Экономическая организация сначала не подчиняется и сопротивляется принуждению, затем она сама принуждает к признанию своих прав, а после добивается своего равноправия; затем организация руководит и, в конце концов, контролирует политическую судьбу рабочей партии. В результате именно синдикат или профсоюз поэтому контролирует рабочую партию. До определенного момента, до настоящего времени развитие государства происходило именно таким образом и прогрессировало как в Великобритании, так и в Соединенных Штатах.

Если бы в современное государство не был добавлен совершенно новый элемент, его официальная власть, его чиновничество, конституционное государство, хотя и было более тонко дифференцировано и более плотно интегрировано, по своей форме и по своему содержанию оно бы мало чем отличалось от своих прототипов.

Принципиальный момент здесь в том, что эти государственные чиновники, оплачиваемые из государственных средств233, обязательно должны быть исключены из борьбы противоборствующих экономических интересов; и в данном случае справедливо считается неприемлемым, чтобы кто-то из служащих правительству принимал участие в каких-либо делах по зарабатыванию денег, ни в одной хорошо организованной бюрократии такое не допускается.

Если бы принцип был осуществим и имелась бы возможность когда-либо его реализовать, чтобы никакой чиновник, даже лучший из них, не привнес с собой ту концепцию государства, которая принадлежит его классу, из которого он произошел, то только в таком случае можно было бы найти в чиновничестве, по сути, такую сдерживающую и упорядочивающую силу, отстраненную от конфликтов классовых интересов, с помощью которой государство могло бы быть приведено к своей новой цели. Это могло бы стать подобием точки опоры Архимеда, оперевшись на которую мир государства мог быть перевернут234.

Но, к сожалению, данный принцип полностью не реализуем; и более того, чиновники не перестают быть обычными людьми и не становятся просто абстракциями без классового сознания. Это может быть совершенно не связано с тем фактом, что, по крайней мере в Европе, участие в определенных формах хозяйствования, конкретно — в управлении крупными земельными поместьями, рассматривается как благоприятное средство для поступления на государственную службу, и так будет продолжаться до тех пор, пока преобладает земельное дворянство. Вследствие этого многие чиновники на континенте и, можно даже сказать, самые влиятельные чиновники подвергаются давлению со стороны внушительных экономических интересов; и порой неосознанно и часто против своей воли вовлекаются в классовую борьбу.