Государство: переосмысление

Только небольшая часть социал-либералов или либеральных социалистов верит в эволюцию общества без классового господства и классовой эксплуатации, которое гарантирует индивиду помимо политической еще и экономическую свободу действий, разумеется, в пределах ограничений экономических средств. Это было кредо старого социал-либерализма еще доманчестерских дней, провозглашенное Кенэ, и особенно Адамом Смитом, и вновь поднятое в наше время Генри Джорджем и Теодором Герцким.

Этот прогноз может быть обоснован двумя путями: первым — через историю и философию, вторым — через политическую экономию, как тенденцию развития государства, так и тенденцию эволюции экономики, причем обе эти тенденции явно тяготеют к одной общей точке.

Тенденция развития государства ранее проявляла себя в прошлом как устойчивая и победоносная борьба экономических средств над политическими средствами. Мы видели, что вначале право на экономические средства, право на равенство и мир были ограничены лишь крошечным кругом Орды, связанной между собой кровными узами, данными предчеловеческими условиями общества239; в то время как вне границ этого острова мира бушевал тайфун политических средств.

Но мы видели также все более расширяющиеся круги, из которых «законы мира» выдавливают своих противников, и всюду мы видели их продвижение, связанное с продвижением экономических средств, обмена групп на эквиваленты между собой. Первым обменом мог быть обмен огнем, затем обмен женщинами и, наконец, обмен товарами — область мира, постоянно расширяющая свои границы. Он («закон мира») защищал рыночные площади, затем улицы, ведущие к ним, и наконец, он защищал торговцев, передвигающихся по этим улицам.

В ходе этого объяснения было показано, как «государство» поглощало и развивало эти организации, стремящиеся к миру, и как они впоследствии всегда вытесняли то право, которое опирается только на силу. Купеческое право становится так городским правом; промышленный город, как развитые экономические средства, подрывает феодальное государство, как развитые политические средства; и наконец, гражданское население в открытой борьбе уничтожает политические останки феодального государства и вновь завоевывает для всего населения государства свободу и право на равенство; городское право становится так публичным правом и, наконец, международным правом.

Более того, ни на одном горизонте не видно никакой силы, способной сейчас столь же эффективно противостоять до сих пор такой эффективной тенденции. Напротив, влияние прошлого, которое временно задерживало процесс развития, очевидно, становится со временем все слабее. Международные отношения и международная торговля приобрели среди народов преобладающее значение по сравнению с уменьшающимися военными и политическими отношениями; и во внутригосударственной сфере, в силу того же самого процесса экономического развития, движимый капитал, порожденный правом мира, во все более возрастающей степени преобладает над правами земельной собственности, порожденными правом войны. В то же время суеверие все больше теряет свое значение и влияние. И поэтому справедливо сделать вывод, что отмеченная таким образом тенденция станет развиваться до своего логического конца, постепенно исключая все политические средства и все их последствия из жизни, пока не будет достигнута полная победа экономических средств.

Но тут можно возразить, что в современном Конституционном государстве все наиболее заметные остатки античного закона войны уже были убраны. Напротив, тут сохранился значительный остаток этих институтов, замаскированных, правда, под экономические одеяния, и, видимо, уже не как юридическая привилегия, а только как экономическое право, — собственность на крупные земельные владения, первая причина и последний оплот политических средств. Его маскировка сохранила его от судьбы всех остальных феодальных творений. И все же этот последний остаток права на войну, несомненно, является последним уникальным препятствием на пути человечества; и несомненно, развитие экономики находится на пути к его уничтожению.

Для обоснования этих замечаний я должен отослать читателя к другим книгам, в которых я привел подробное свидетельство вышеизложенного, потому что не могу в отведенном здесь объеме повторить его полностью240. Я могу только переформулировать основные положения, изложенные в этих книгах.

Нет никакого принципиального различия между распределением совокупных продуктов экономических средств между отдельными классами конституционного государства, так называемым «капиталистическим распределением», и таким распределением, которое происходит в феодальном государстве.