Государство против революции

2 ноября 1927 года Президиумом ЦИК СССР было принято постановление «Об амнистии»[209], в соответствии с которым всем осужденным к высшей мере социальной защиты по делам, по которым приговоры еще не приведены в исполнение, смертная казнь была заменена десятилетним лишением свободы со строгой изоляцией и конфискацией имущества. Исключение составляли активные члены политических партий, ставящие своей целью уничтожение советского строя, злостные растратчики и взяточники.

Ранее мы отметили, что после убийства Кирова немедленно были внесены поправки в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство. Кроме прочего, ряд норм был посвящен упрощению судопроизводства и применению смертной казни на следующий день после вынесения приговора.

В дальнейшем смертная казнь была устойчивым атрибутом советского репрессивного законодательства, и если отменялась, то ненадолго и по сугубо конъюнктурным или пропагандистским соображениям.

Данные о применении смертной казни с 1 октября 1936 года по 1 ноября 1938 года приводятся в акте о передаче дел в НКВД от Ежова к Берии, подписанном в декабре 1938 года. В документе говорится о применении высшей меры наказания к 668 305 гражданам[210]. С учетом временных рамок, указанных в акте, эти данные неполные. «В конечном счете во время «ежовщины» было арестовано примерно 1,5 млн человек и чуть более 700 тысяч из них были расстреляны»[211], то есть в это время каждый день казнили в среднем по одной тысяче человек.

Глава 5 Зигзаги социальной политики

Сексуальная революция и семейные уз ы

«Обновленная» советская семья к моменту создания Советского Союза была выведена из-под церковной опеки, была провозглашена свобода браков, разводов, выбора имен. Буржуазное отношение к половым связям подверглось жесточайшей критике. Пролетарские семейные ценности вначале были закреплены в декретах, а затем обобщены в Кодексе законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (КЗАГСБСОП), принятом в 1918 году.

Православную церковь большевики рассматривали прежде всего как элемент системы управления Российской империей, который необходимо разрушить, а также в качестве источника пропаганды христианской морали, которую они отрицали[212]. Вместо православной советские руководители устанавливали свою – коммунистическую – религию, которая также была инструментом управления.

Разрушение так называемой буржуазной семьи было одной из базовых доктрин марксизма, поскольку семья подавалась как средство угнетения женщин и детей патриархами семейств. «Отношения полов станут исключительно частным делом, которое будет касаться только заинтересованных лиц и в которое обществу нет нужды вмешиваться. Это возможно благодаря устранению частной собственности и общественному воспитанию детей, вследствие чего уничтожаются обе основы современного брака, связанные с частной собственностью, – зависимость жены от мужа и детей от родителей»[213].

Поэтому первыми декретами Советской власти, а также Кодексом законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве были отменены практически все запреты, распространявшиеся на семейно-брачные отношения в царской России[214].

Понятно, что внезапно открывшийся клапан котла под давлением революционной энергии привел к так называемой сексуальной революции в Советской России и СССР, о которой мы подробно рассказывали в предыдущих очерках[215]. Надо сказать, что автором термина «сексуальная революция» был Вильгельм Райх, правда он понимал под ним нечто иное, чем то, что произошло во времена НЭПа[216].

Поскольку сексуальный контроль в крестьянской и мещанской средах оставался весьма жестким, эта революция не носила глобального характера, а затронула лишь некоторую часть городской молодежи (в основном комсомольцев), часть богемы и некоторых деятелей Советской власти. Например, в середине 1920-х годов в СССР возникло первое в мире массовое движение нудистов, объединенных в общество «Долой стыд!», одним из вдохновителей и активным участником которого был видный партийный функционер Карл Радек[217].

На самую большую демонстрацию натуристов, как тогда называли нудистов, в 1924–1925 годы вышло несколько тысяч человек. Голую группу с большевистскими лозунгами и призывами не предавать классовую борьбу видели на Кузнецком мосту. Участники движения утверждали, что стыд есть самый худший бич, доставшийся от царской эпохи: «Мы уничтожили это чувство! Посмотрите на нас и увидите свободных мужчин и женщин, истинных пролетариев, сбросивших оковы символов буржуазных предрассудков!», «Долой мещанство! Долой поповский обман! Мы, коммунары, не нуждаемся в одежде, прикрывающей красоту тела! Мы дети солнца и воздуха!».