Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

«Синьцзян безраздельно уважает и гарантирует фактическое соблюдение гражданских прав своих жителей, защищая их право на жизнь и имущество, обеспечивая право на справедливый суд и поощряя свободу слова в соответствии с законом, – утверждалось в государственном документе „Права человека в Синьцзяне – развитие и прогресс“, опубликованном 1 июня 2017 года. – Жизнь и собственность уважаются и защищаются. В период с 1990‐х годов воинствующие террористы, сепаратисты-националисты и религиозные экстремисты спланировали и совершили ряд жестоких террористических преступлений, повлекших за собой гибель людей из разных этнических групп и ущерб их имуществу».

«Многие от всего сердца говорят: „Самые счастливые мусульмане в мире живут в Синьцзяне“, – написал один чиновник в партийной газете «Синьцзян жибао» в августе 2017 года.

Со временем китайское правительство стало приглашать иностранных журналистов, представителей ООН и других иностранных представителей органов власти посетить лагеря. Против визита главы Контртеррористического центра ООН в Синьцзян возражали Соединенные Штаты, опасаясь, что это поможет легитимизировать пародию на права человека.

«Пекин продолжает выдавать свою репрессивную кампанию против уйгуров и других мусульман за законные усилия по борьбе с терроризмом, хотя это не соответствует действительности», – заявил высокопоставленный американский дипломат в ответ на визит ООН в Китай в 2019 году.

«Проблема заключается в том, что все иностранные новости о Синьцзяне блокируются по всему Китаю. Поэтому большинство китайских граждан не знают реальной ситуации и думают, что мы террористы, – подтверждала Майсем. – А вот Китай может попытаться повлиять на то, как история подается во всем мире, посылая свою пропаганду в ООН, где ее никто не цензурирует. Когда я сидела в лагере, то понятия не имела, знает ли кто-нибудь за его пределами о происходящем, и это было удручающе. Как будто мы были белым пятном на карте».

[ ]

В ноябре 2019‐го, спустя три года после заключения в лагере, беседуя с нами в Анкаре, Майсем взяла в руки экземпляр книги «1984».

«Этот человек был таким умным… Как англичанин мог семьдесят лет назад написать книгу, предсказавшую мой опыт? Война – это мир, свобода – это рабство, незнание – сила», – повторила она мантру вымышленной страны Океании. – Это очень глубокие слова. Джордж Оруэлл видел будущее. Он видел наш мир, мир уйгурского народа. Он пишет о стратегии новояза».

«Новояз использовался всеми видами авторитарных правительств, – сказал я. – Чем отличается ситуация уйгуров?»

«Технологии. У нас было много авторитарных правительств со времен публикации „1984“ [в июне 1949 года], – ответила Майсем. – Советский Союз, Китай времен Мао, Северная Корея, железный занавес. Но отличие этой истории в том, что наши технологии наконец-то дошли до нужного уровня, чтобы воплощать в жизнь научно-фантастические книги, вплоть до точного совпадения изобретений, которые, по мнению авторов прошлого, должны были возникнуть в будущем».

«Когда технологии объединяются со старой доброй тактикой авторитаризма, все то, о чем говорил Оруэлл – новояз, большие экраны, по которым крутят партийную пропаганду, суровые наказания и концентрационные лагеря, постоянный надзор за населением, – резко усугубляется. Тогда правители использовали власть и насилие для подавления своего народа. Сегодня, с развитием технологий, им больше не нужно насилие. Они могут контролировать население, промывать людям мозги и лишать человечности, чтобы превратить их в рабов», – объяснила Майсем.

«Как в паноптиконе?» – поинтересовался я, вспомнив термин, которым другие уйгуры и эксперты по авторитаризму описывали этот режим.

«Именно, – ответила Майсем. – Но в прежние времена для паноптикона требовался охранник-человек. Люди могут заснуть, совершить ошибку, может быть, проявить некоторое сострадание. Это несовершенная система».

«В нашем новом мире искусственного интеллекта ставки намного выше. Мы не всегда понимаем, как машина делает свои выводы о людях. Однажды вы можете опоздать на урок, – продолжала она. – Машина будет наблюдать за вами через объектив камеры и каким-то образом, используя собранные со всей страны данные, придет к заключению, что вы собираетесь кого-нибудь ограбить. Тогда примчится полиция и задержит вас в рамках программы предиктивного полицейского контроля».

«Но полицейские, как мне пришлось узнать, не всегда думают о том, что они делают. Они всего лишь выполняют приказы. А как только мы, люди, отказываемся от критического мышления, начинаются проблемы», – добавила Майсем.

[ ]

Заключение в лагере позволило Майсем многое узнать о системах наблюдения в концентрационных лагерях. Время от времени один самодовольный партийный чинуша любил похвастаться перед заключенными возможностями лагеря, желая припугнуть их или, как думала Майсем, неким извращенным способом произвести на них впечатление.