Государство в пути. Институциональное строительство Палестины или политическая афера

Следовательно, заполучить определенный гражданский статус возможно традиционным (наследственным) и эгалитарным (достижительным) путем. В любом случае гражданин современного государства (Западного, по крайней мере, до сегодняшнего момента, но никак не Израиля) не будет связан с государством своей этнической принадлежностью, а его патриотизм будет базироваться на гражданстве. Статус гражданина должен постоянно подтверждаться посредством общественной демонстрации лояльности: участием в выборах, воинской повинностью и др. Государство более не выступает в роли инструмента власти-насилия, а становится правовым (опять-таки с известными оговорками). В то время как религиозная легитимация государства если и применима, то в единичных случаях, эта теория правового государства имеет шансы стать единственно возможной и оправданной. Однако, по меткому замечанию французского эксперта салазаризма Жака Жоржеля, «хотя право иногда успешно сопротивляется и даже одерживает верх над политикой, ему всегда в итоге достается роль вечного побежденного», ибо «политические императивы обычно оказываются более могущественными, чем юридические соображения»[43].

Как бы там ни было, демократия исходит из «народа» как данности», но не привносится извне, точно так же и национализм «исходит из «нации» как данности. Политическая составляющая национализма возводит этот феномен над принципом этнической принадлежности. Национализм облачается в форму определенной политической доктрины. Этническая же принадлежность не содержит программных установок и еще в меньшей степени является политическим явлением. Поэтому современным полиэтничным социумам следует быть начеку по поводу возможного придания принципу этнической принадлежности политического содержания и его перерождения в национализм.

Пример развития стран Запада как по либеральному (США), так и по авторитарному (Франция, Германия, Италия) пути показал переход к своего рода классическому национализму, заключающемуся в синтезе нации на основе всего народа, проживающего не только в унитарных, но и в федеративных государствах.

Федеративное государство состоит из нескольких государств в одном государстве. Если эти государства в составе другого государства представляют собой национальные государства, как, например, в Бельгии или в Советском Союзе, то в соответствии с этим могут существовать нации в другой нации, т. е. в федеративной нации. Или же, наоборот, одна нация может состоять из субнаций. Можно одновременно иметь национальное сознание испанца и каталонца, бельгийца и фламандца, россиянина и тувинца. В силу того что некоторые нации находятся внутри других наций, может сформироваться ступенчатое национальное сознание. Предполагается, что у многих европейцев уже имеется европейское национальное сознание, это значит, что они как граждане ЕС желают более крепкого Евросоюза или даже европейского федеративного государства. Однако европейское (национальное) движение еще довольно слабое. Кризис с беженцами, поразивший Европу в 2015 г., продемонстрировал не такой уж и глубокий характер «европейской солидарности» и обострил у граждан ЕС осознание своей национальности.

В Европе новые национальные государства возникли в конце ХХ столетия. С одной стороны, произошло национальное объединение обеих Германий (вопреки принципам международного права), с другой – национально мотивированный раскол таких государств, как СССР, Чехословакия и Югославия. Национализация Восточной коммунистической Европы была обусловлена процессами либерализации и демократизации, что привело к появлению более 20 независимых государств. Государственное советское, югославское или чехословацкое национальное самосознание, как и «социалистическое немецкое» в бывшей ГДР, оказалось намного слабее этнического национального сознания, опирающегося на общий язык, происхождение, религию. Это сознание раскололо населения государств по этнонациональной линии, изменило границы и внутриполитический процесс, в том числе благодаря появлению этнонациональных партий. Вспышка национализма с середины 1980- х гг. не затронула государственно-территориальную целостность в национальных государствах Албания, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, но способствовала разрушению коммунистической системы межгосударственных отношений.

Таким образом, между демократией и национализмом проявилась взаимосвязь, по аналогии той, что просматривается между демократией и исламизмом. Хотя это, конечно же, не означает того, что национализм без демократии не возможен (точно так же, как и исламизм без демократических процедур), поскольку суверенитет народа может быть выражен и в виде недемократического господства, поддерживаемого народным большинством.