Государыня

Да помилуйте, разве ж это корабль? Фелюга — и та больше! А еще… торговые-то корабли появляться могут. Это первое. А уж сделать из торгового корабля военный… тут надо с адмиралом Мельиным поговорить. Умный человек, хоть и француз… ох, умный. Кстати — сейчас он отправлялся к себе домой, во Францию, здраво рассудив, что зимой ни корабли никто строить не будет, ни верфи, а он как раз успеет до дома добраться да и с семьей вернуться. Посуху оно, конечно, дольше, но ведь не холоп едет! Адмирал Павел Мельин, самим царевичем титулом и поместьями жалованный, деньгами не обиженный.

Так что договорились до весьма хороших результатов.

Граница Руси теперь пролегала по морю. Часть ее.

Она шла вдоль Кавказских гор по Тереку и Кубани, через Тамань по берегу Азова до Перекопа. К большому удовольствию горских племен, кстати. И Софья уже предвидела, что надобно будет там держать казачьи отряды. Потому как новых соседей обязательно на зуб попробуют.

К тому же совместными усилиями — чуток войска размахнулись — были заняты земли за Перекопом вплоть до устья Днепра. И уходить оттуда никому не хотелось, ни русским, ни полякам. С чего бы?

Очень уж удобная граница.

Что-то подсказывало царевне, что в ближайшие годы они будут сидеть тихо, но лет через двадцать… там ведь не одна река, там еще и Южный Бут течет.

А если уж по-доброму, у них бы и все до Днестра оттяпать, да не дадут. Пока что и османы слабоваты, да и русичи с поляками не то чтобы уж очень сильны. Если их сейчас оттяпать, то не для себя, для поляков, но Михайло сам не хочет. Не потянет он сейчас войну, ему бы сейм к общему знаменателю привести.

Ничего. Они чуток подождут.

И помолятся, чтобы у турок сильный правитель не объявился.

А Иван вернулся домой. В сопровождении, кстати, части польского войска. Небольшой части, во главе с Яном Собесским. И тот весьма тоскует по жене.

Софья сделала невинное лицо.

— Что?! Надеюсь, ты ее не отравила?!

— Ваня! Ты какого обо мне мнения?! — Софья возмущалась вполне искренне.

— Тогда — что?!

— Эм-м-м… Скорее — кто.

— И кто?!

— Василий Голицын.

— Но — КАК?!

Царевна потупилась.

— Так получилось… я не виновата.

Парни не поверили. И справедливо. Софья отчетливо понимала, что такая жена, как пани Собесская, любого мужа свернет с пути истинного. Убить? Можно, но сложно. А вот помочь пани пойти налево? А почему нет?

Она одинока, ей тут плохо, тошно, больно и страшно. А тут Василий Голицын, весь такой, что растакой, в европейском платье, туалетными водами благоухает, по-французски разговаривает, обаятельный, гад! Как тут устоять?

И вот не надо сверкать глазами, не надо. Любая сволочь на своем месте полезна. Василий вот оказался превосходным осеменителем — Мария уж, поди, на третьем месяце.

— Как?!

— Соня, ну ты…

Чего было больше в голосах парней — потрясения или восхищения, бог весть. Софья пожала плечами.

— Вообще-то я ее не заставляла, в койку насильно не укладывала. Это был ее выбор — и что, она не знала, что от таких вещей дети родятся? Зато Василию теперь предложения делают! Он полезный товарищ, шпион в тылу меня.

— Соня?

— Ну да. Ему платят, чтобы он шпионил за мной и все сообщал. А то и соблазнил.

— КАК?!

— Так вот. А вы думали, что всех иезуитов выловили? И всех шпионов?

— А почему мы их до сих пор не выловили?

— Потому как новых напустят. Их еще надо будет выявить, и кто знает, что они вынюхают. А этих мы уже знаем и им можно вешать лапшу через Голицына, — обстоятельно разъяснила Софья.

Парни переглянулись с уважением к уму девушки.

— Сонь, а как ты умудрилась Голицына свести с Марией?

— Ну, вот так. Василий Голицын получил свободный доступ в царевичеву школу, да не просто так. И не просто так они столкнулись с Марией Собесской во время прогулки. Ох, не просто.

А там…

Слово за слово, вот и дело сделалось. А через пару месяцев у гордой пани и живот расти начал, девушки следили.

Вот тут-то Мария и поняла, что ее загнали, как волчицу, за красные флажки. А куда деваться-то? Раньше такие проблемы решались просто — травками или как-то еще… ан нет. Сейчас возможности не было. За Марией строго следили, не давая причинить себе вред. Но и ребенку — тоже!

А Василий Голицын куда-то исчез.

Конечно, женщина поняла, как ее подставили. И потребовала встречи с царевной Софьей — она уже поняла, кто и что решает в Дьяково. Софья до сих пор вспоминала тот разговор с удовольствием.

Мария сверкала глазами не хуже пантеры. И разговор начала именно она:

— Ваше высочество, это невыносимо! Я тут, словно в темнице…

— Вы тут вместо темницы, — поправила Софья, — потому что пытались отравить мою сестру.

— Но неужели мне даже нельзя верхом проехаться? И почему мне запретили баню?!

— Потому что мы должны сдать вас на руки мужу целой и невредимой. А подобные упражнения могут быть вредны… в вашем состоянии.

Софья тоже предпочла не церемониться. К чему?

И времени нет, и… с кем миндальничать-то?! Да эту стерву надо бы с хлоркой выстирать и с ней же высушить! Мария так засверкала глазами, что Софья помечтала об ее использовании вместо гелиографа.

— Так ты знаешь!!! Ты все знаешь!!!