Государыня

Сеча под Луцком и впрямь была жестокой. Более недели воины Ильи Ромодановского и Василия Глинского пытались штурмом овладеть Слуцком. Казалось бы, стены из деревянного остроколья были невысоки и ров вокруг крепости неглубок и сух, но нападающие ничего не могли сделать с полутысячей литовских защитников. Штурм за штурмом отбивали они, едва воины Василия и Ильи шли на приступ. Воинам короля по неведомым Илье и Василию причинам помогали защищаться и горожане, среди которых бок о бок бились литовцы и поляки, русские и евреи. Илья посчитал, что за минувшие дни из двух тысяч воинов они с Василием потеряли около пятисот.

Близился день решающего нападения. Было решено вломиться через городские ворота. Нацелились на северные и восточные. Из леса привезли два ствола могучих грабов, уложили их на колеса–роспуски. Свинцовой тяжести тараны подкатили на двадцать сажен к воротам под прикрытием щитов, и в рассветной дымке воины Ильи и Василия по одной команде двинулись на штурм ворот. Полусотня воинов, ухватившись за поперечные жерди и суки, за верёвки, стремительно покатили орудия к воротам. Удары были так сильны, что не только не выдержали дубовые ворота, но и рухнули поставы и балки. Штурмующие ворвались в город. Силы были неравными, и литовцы не устояли под мощным натиском русских.

Однако в этот рассветный час к городу подошло двухтысячное королевское войско, и, когда Илья и Василий узнали об этом, было уже невозможно вырваться из города без боя. Встретившись с Василием, Илья сказал:

Надо, не мешкая, пробиваться клином. Мы покатим тараны на врага и пробьём их строй. А в городе нам не устоять.

   — Придётся идти с одним тараном. Мой застрял в воротах: колеса поломались, — признался Василий.

- Ладно, пробьёмся с одним. — Илья подскакал к сотскому и приказал: — Матвей, разворачивай таран и кати на врага, что в воротах и за ними.

Сотский Матвей понял, что от него требует тысяцкий. Вмиг воины по его команде развернули таран на городской площади, конные воины встали рядом и клином пошли в пролом за ворота на королевских воинов. Нападение на них было столь неожиданным, что никто не мог устоять на пути русских. Князь Илья вместе с Глебом и Карпом рубились впереди, разили тех, кто успел отскочить от тарана. Воины, идущие за князем, расширяли, прорубали коридор, уже близко было свободное неширокое поле, за которым высился спасительный лес, но прискакала королевская сотня гвардейцев, и сеча завязалась с новой силой. Князь Илья врезался в самую гущу врагов. Глеб и Карп рубились бок о бок с ним. Подтянулись сотни Василия. Гвардейцы короля попятились. Но среди них нашёлся отменный рубака, он подскакал к Илье и скрестил с ним оружие. Они обменялись многими мощными ударами, и всё-таки один ловкий удар достиг цели. Гвардеец пронзил Илье бок выше бедра. Князь Илья чудом не свалился с коня и упал ему на шею. Карп подхватил повод коня князя, а Глеб достал отважного шляхтича саблей. В те же минуты таран пробил последний ряд гвардейцев, и сотский Матвей со своими воинами прикрыл князя Илью, удаляясь к лесу. Прорыв удался, все сотни Ильи и Василия вырвались из «хомута» и ушли в лес. Королевское войско не преследовало отступающих: Сигизмунду нужен был Слуцк, а не уничтожение своих подданных.

Оставшиеся воины Ильи и Василия — всего лишь около тысячи добрались до своего лагеря, укрытого в лесу. Князя Илью уложили на повозку, взялись спешно перевязывать рану. Нашёлся пожилой ратник Пимен, который умел лечить раны. Когда его привели к повозке, он остановил воинов, перевязывавших князя.

   — Так нельзя. Вы ему не поможете, а погубите. — Пимен сказал Карпу: — Положись на меня, сотский, я подниму князя на ноги.

   — Хорошо. Будешь ходить за князем, пока он не сядет в седло.

Илья потерял много крови и сильно ослаб, но говорить был в состоянии. Он подозвал Карпа:

   — Карпуша, бери полусотню и пробирайся в Бельск. Узнай, как там матушка–государыня. В случае чего веди её в Бреславль, в наш город, и меня в нём ждите.

   — Исполню, князь, как велено, — ответил Карп.

   — Иди с Богом.

Князь перекрестил верного соратника. Как только Карп с полусотней уехал в глубь леса, к Илье подошёл князь Василий Глинский.

   — Вижу, тебе худо, князь Илья, но надо убираться отсюда, пока не нагрянули королевские людишки, — сказал он.

   — Нужно уходить, — согласился Илья. — Куда двинемся?

   — К Минску мой путь, к братьям. И мне должно опередить Сигизмунда.

   — Уходим вместе, ежели не буду обузой.

   — Как можешь такое говорить! Сей миг люльку спроворим, покатишь, как у Христа за пазухой.

Воины собрались быстро. Илье сделали из холстины люльку, подвесили её между двух коней, и ещё до полудня остатки войска двух князей двинулись лесными дорогами на север от Слуцка. Князь Илья переносил путь с большим трудом. Два раза он терял сознание. Под Минском он вынужден был расстаться с князем Василием.

   — Ты меня прости. Что ни говори, обуза я тебе, княже Василий.

   — И то, — согласился Василий. — Лежать тебе надо под оком лекарей.

   — Воинов я тебе оставляю, себе лишь полусотню возьму.