Готамерон. Часть I (СИ)

У дверей базилики им всем, тем не менее, пришлось задержаться. Прислушники толпились у сосуда со святой водой, установленного за порталом против входа и никого вперед не пускали. Поднявшись по ступеням, Верф занял место возле открытых дверей и стал ждать своей очереди. Колокол смолк. Отовсюду теперь отчетливо доносились смешки, шепот и тихие голоса, вперемешку с тщетными увещеваниями мастеров, требовавших соблюдать правило утренней тишины.

Верф в отличие от других молчал. Когда подошла его очередь, он просто окунул руки в золотой сосуд и быстро омыл ладони стоявшего рядом Дольфа. Парень поклонился, а затем сделал то же самое для него. Потом оба взяли с дубового стола по свече и проследовали в центральный неф, где уселись на скамью. Постепенно базилика наполнилась людьми. Верф точно знал, что сейчас в кеновии находятся сорок три прислушника, десять мастеров, приор и аббат. Кроме того, он насчитал с десяток мирян, очевидно прибывших еще до восхода, и столько же слуг. Значит, нисманты и впрямь к чему-то готовились. Верф не был до конца уверен, но ему почему-то казалось, что это было связано со злополучным приобщением к стезе практика.

Наконец, двери базилики затворились. Последним, стыдливо потупив взор, вошел заспанный Мартин. В дрожащей руке лысый привратник держал зажженную лампу. Омыв ладони и поклонившись самому себе, он поспешил к скамьям. Останавливаясь подле каждого из присутствующих, провинившийся приподнимал лампу, дожидаясь, пока тот зажжет от нее свечу. Прислушники и мастера не торопились, шепотом произнося молитвы. Согласно обычаю, последний проспавший или опоздавший в качестве наказания должен был обходить ряды братьев, с первыми лучами солнца даруя им священный огонь. В случае отсутствия такового этим занимался брат-будильник или помощник келаря.

Строгость и логика кеновийских обычаев всегда поражали его. Еще ни разу за пять лет при нем не была нарушена последовательность ритуальных действий. Все было рассчитано и продумано до мельчайших деталей, включая небесный свет. Для обитателей священного места каждое утро символизировало новую победу Нисмасса над богом тьмы, а вместе с ней и очищение для всего живого мира, который на научном языке было принято называть Эктоферумом. Утром любой человек мог оставить ненависть позади и начать жизнь с чистого листа, в лучах солнца принимая благодать Господа. Если же снаружи шел дождь или солнце скрывалось за тучами, мастера зажигали энергетический шар над гигантской статуей Нисмасса, чья фигура со связанными руками стояла в дальнем конце главного нефа.

— Свет Нисмасса повсюду! — эхом прокатился по нефам хриплый глас мастера Вертигуса.

Это значило, что все должны немедля встать. В тот же миг открылась дверь дубовой пристройки у основания абсиды, в пределах которой стояла статуя. Из пепельных палат на утреню вышли аббат Виман и приор Ликир. Оба нисманта были облачены в церемониальные велюровые мантии, украшенные золотыми узорами, перевязями и начищенными пуговицами. Талию каждого стягивал широкий кушак с пряжкой в форме огненного цветка. В кожаных чехлах у пояса покоились волшебные камни болы — все двенадцать штук, что было редкостью даже для королевских заклинателей. Первым к своему трону подошел Ликир. Для верховного практика он был сравнительно молод. Беловолосому отцу-наставнику едва исполнилось сорок два года. Виман был намного старше. В начале зимы верховному привелителю стукнуло пятьдесят шесть. Два верховных нисманта застыли каждый у собственного седалища, устремив взоры к нервюрному своду, а затем жестом благословили братию.

В этот миг солнце поднялось из-за вершин, наполнив ущелье зеленоватым светом. Лучи его прошли сквозь круглый витраж над входом и затопили неф базилики радужными потоками. Прислушники в унисон запели литании богу-победителю, не переставая зажигать свечи. Слова эти, силой их веры, должны были достичь Эмпиртанума, сакрального места за пределами небесной сферы, где, согласно Огненному писанию, находился Пламенный чертог Нисмасса. Свет солнца, питавший Эктоферум, изначально приходил именно оттуда и считался частью божественной сущности создателя.

Наконец, подошла его очередь. Мартин бросил на него недовольный взгляд и протянул лампу, дождавшись, пока он запалит свою свечу. Уловив тень злости в глазах лежебоки, Верф, не скрывая улыбки, запел громче. Здесь ему было хорошо. Страхи, сонливость и чувство голода улетучились. Под защитой Нисмасса, купаясь в лучах его славы, он был уверен в грядущем дне, в душе насмехаясь над богом тьмы, посылавшим ему тревоги. Чего стоят его несметные легионы мрака против пламенного копья Нисмасса, в очередной раз единственным ударом положившего конец правлению тьмы в их мире.