Готфрид Лейбниц. Его жизнь, общественная, научная и философская деятельность

Лейбниц написал замечательное предисловие к составленному им «Своду», в котором изложил свои взгляды на историческую критику и на философские основания права. От историка он требует добросовестной и тщательной оценки источников, указывая в особенности на заблуждения, происходящие от партийных и национальных предрассудков. «Нельзя судить, – говорит Лейбниц, – о Карле V по сочинениям французских историков, о Людовике XIII и о Ришелье – по немецким и испанским отзывам. Нельзя писать историю по слухам, надо изучать ее в архивах по документам». Все это теперь может показаться азбучными истинами, но не следует забывать, как писалась история в эпоху Лейбница. «Иногда, – замечает Лейбниц, – простых хронологических соображений достаточно, чтобы опровергнуть такие небылицы, как, например, сказка о женщине-папе Иоанне. Эта женщина – хронологически невозможна, потому что нельзя указать год, когда она могла существовать».

Обращаясь к философскому обоснованию международных отношений, Лейбниц говорит, что они основаны на добровольных договорах и на интересах. Вот почему эти отношения и права «так разнообразны, как нравы народов, и так переменчивы, как времена». Монархи, по словам Лейбница, играют судьбами мира, как в карты, мирные договоры – не более чем временные перемирия. Гоббс прав, утверждая, что народы находятся в состоянии непрерывной войны между собою. Здесь Лейбниц снова пользуется случаем заклеймить завоевательскую политику Людовика XIV; он писал свое предисловие в том самом году, когда французы разорили и сожгли дотла Гейдельберг.

Это переменчивое и произвольное право Лейбниц называет правом дипломатическим и отличает от естественного права, которое заключает в себе «вечные права разумной природы» и вытекает из «божественной воли и любви как из первоисточника». Естественное право охватывает, по мнению Лейбница, три области, или степени, справедливости. Первую, самую узкую область составляет строгое право или взаимная справедливость, род «обмена». Принцип этой справедливости: не делай другому того, чего себе не желаешь, никого не обижай. Вторую область или степень представляет «распределительная справедливость», повелевающая: «делай другому то, что другие должны тебе делать, воздавай каждому то, что ему следует». Наконец, третью и наивысшую степень составляет «универсальная справедливость», основанная на благочестии и любви к ближнему.

Таким образом, учение Лейбница совмещает в себе разные точки зрения, из которых каждая была до и после него исходным пунктом более односторонних доктрин. «Строгое право» Лейбница имеет характер ограничительного, чисто отрицательного принципа, оно препятствует той «воине всех против всех», о которой говорил Гоббс. «Распределительная справедливость» приближается к так называемой утилитарной точке зрения. Тут уже имеется в виду положительное благо, это – принцип пользы и возможно большего благополучия. Наконец, «универсальная справедливость» Лейбница есть не что иное, как христианский принцип любви к ближнему, проистекающей от любви к Богу. Любовь Бога и к Богу, amor divinus, является для Лейбница источником наиболее высоких правовых начал. С этой точки зрения государство является для Лейбница теократией, и задача юриспруденции, в конечном итоге, совпадает с задачами теологии.

Глава VII

Религиозная терпимость. – Девица Ассебург, хилиасты и пиетисты. – Планы воссоединения церквей. – Берлинская академия наук. – Любовь королевы. – «Монадология» и «Теодицея». – Смерть королевы Софии Шарлотты.

Для довершения философской системы Лейбницу недоставало одного – сильного личного чувства, без которого она получила бы, быть может, более строгий, но менее поэтический облик. Этот недостающий элемент был дан философу любовью к одной из лучших германских женщин, а именно, к первой королеве Пруссии, Софии Шарлотте, дочери ганноверской герцогини Софии. «Она – дочь своей матери: сказать это – значит, сказать все», – писал однажды Лейбниц.