Готическая коллекция

Базис усмехнулся и повел их по причалу. Моторка оказалась хоть и не новой, но на первый взгляд вполне ничего — маленькая такая лодочка, аккуратненько и невинно выкрашенная голубой красочкой. Правда, мотор завелся не сразу, а лишь с четвертой попытки.

Базис утверждал, что лодка — зверь (у него все механизмы были «зверями»), что хоть в Швецию на ней плыви, что приобрел он ее у рыбаков, что еще на ней отличная лебедка была для сетей, однако, когда лодку поднимали, лебедку пришлось снять. Дергачев потом за ней даже и нырять не стал, потому что…

— Погоди-ка, Илья, — опешил Мещерский, — когда это вы эту лодку поднимали? Она что, тонула? — Он подозрительно оглядел корпус моторки и отметил, что краска на носу совсем свежая, да и нанесена слишком толстым слоем, словно специально, чтобы прикрыть заваренный шов пробоины или же…

— Ну, вроде. Но вы не волнуйтесь, дырку я сам заделал. Махонькая была дырка-то. — Базис потупился смущенно. — Это наши с маяка шли, ну и наскочили в тумане по пьянке друг на друга. Одна лодка затонула.

Потом мы с Ваней Дергачевым на место крушения сплавали. Он нырнул, посмотрел — человек он опытный, сказал: лодка в норме, пробоина небольшая. Ну, я у ребят лодку по дешевке купил, потом мы с Дергачевым ее подняли, а лебедку пришлось бросить, потому что…

— Дергачев, он что, тоже рыбачит? — недоверчиво спросил Мещерский.

— Рыбачит! Скажешь тоже. Сережа, дорогой мой, он профессиональный водолаз. Ныряльщик-спасатель. В Калининграде в портовой службе МЧС работал. А как сюда перебрался следом за… — Тут Базис запнулся, кашлянул. — Ну, в общем, сейчас у него трудные времена. Янтарем одним кормится, когда не пьет.

— Как он? Пришел в себя? — спросил Мещерский.

— Кажется, протрезвел. Юля его сейчас покормит…

Она хоть и кричит, а любит его, жалеет. Парень он что надо, но.., пропал совсем, а все потому, что… А, ладно, давайте грузиться. — Базис хищно, как пантера, запрыгнул в лодку, зазвенев якорной цепью. Лодка сразу неустойчиво закачалась, едва не черпая воду низкими бортами. — От причала на веслах немного пробежим, разомнемся. Вам, городским, это полезно — вместо гимнастики. А потом на глубине мотор опробуем. На все тридцать три оборота жахнем!

На весла сел Кравченко — как самый сильный.

Базис (он напрочь забыл и про свои обязанности в гостинице, и про куриную ферму) с упоением руководил с кормы, играя роль капитана. Мещерский угнездился на носу, втайне страшно гордясь ролью впередсмотрящего. В его памяти отчего-то всплывала картина из старого фильма про китобоев. Казалось — вот-вот в рассветном тумане мелькнет огромный фонтан, и тогда, эх, раскинулось море широко… Но перед ними расстилалась спокойная, плоская, как блюдце, бухта.

Слева по борту очень далеко на мысу мигал маяк, а справа желтыми волнами тянулись прибрежные дюны.

И над ними словно парила в воздухе кирпичная массивная башня, увенчанная тускло-ржавой иглой шпиля — церковь Святого Адальберта, смотрящаяся одновременно в гладь моря и невидимого отсюда мелкого пруда.

Базис рассказывал, где, в каких местах как клюет.

Конечно, как он и предупредил, рыбы здесь маловато, но для туристов хватит. Потом начали обсуждать прикормку — якобы у каждого рыбака она тут своя. Одной наживкой, мол, не обойдешься, нужно приваживать рыбу прикормкой, но только на спокойной воде. Секреты рецептов прикормки строго хранятся каждым рыбаком.

— Лично я, когда мы с Дергачевым в ночь на лов выходим, с вечера еще замешиваю крутое тесто, ну, вроде как для клецок, что Юлька делает. Потом тру туда три зубца чеснока, делю на малюсенькие такие порции… Миха Линк, правда, когда с нами едет, вместо чеснока кунжутное масло очень советует. Но это в фатерланде у них в супермаркете пошел купил. А я этот кунжут, например, и в глаза-то никогда не видел.

Нет, говорю я ему, нет, либер фройнд, чесночок наш ядреный для нашей балтийской селедочки, салаки, да даже для угря самый смачный на дух, потому что…

— Значит, и Линк с вами на рыбалку ездит? — спросил Мещерский, созерцая церковный шпиль. — А как вы с ним объясняетесь-то?

— Все путем. Он по-русски быстро схватывает. А уж насчет рыбки прямо с лета сечет. Он русский, между прочим, пять лет в университете учил. Но там ведь по книжкам все. В разговорном, конечно, он сильно плавает. Но это как обычно. Марта-то вон в немецком тоже не больно сильна. А ведь фактически немецкий для нее родной.

— Марта, как я понял, — это та курносая очаровательная Дюймовочка, что вчера сюда приезжала? — спросил Кравченко, налегая на весла. — А что — этот Линк и она тоже того?

— Ничего не того. Она его троюродная сестра. Кузина, как в старину говорили. Они друг о друге узнали в девяносто втором, что ли, когда она еще в университете в Калининграде училась. Через землячество, через консульство, когда наши немцы родственников в Германии начали искать.

— А Линк, он кто, собственно, есть? Чем он тут занимается? — с любопытством спросил Мещерский. — Он что, архитектор, археолог? Реставратор? Какое отношение к церкви имеет?