Готическое общество: морфология кошмара

Название «черная дыра? придумал Джон Уиллер в 1969 году. Именно на конец 1960-х (а точнее, на 1967 год, когда были открыты первые радиопульсары) приходится всплеск энтузиазма относительно черных дыр, а в 1980-е их откроют великое множество. Интересно, просто ли совпадением объясняется тот факт, что обретение черной дырой права на существование в физической науке с большой точностью совпало с началом глобального интеллектуального кризиса, нашедшего выражение в творчестве Мишеля Фуко, Ролана Барта, Жиля Делеза, Жака Деррида, которые именно в конце 60-х — начале 70-х годов поставили под сомнение важнейшие постулаты европейской философии? Авторы популярных обзоров, посвященных черным дырам, любят цитировать слова К Торна. «Из всех измышлений человеческого ума, от единорогов и химер до водородной бомбы, самое фантастическое — это образ черной дыры, границу которой ничто не может пересечь, и даже свет задерживается ее мертвой хваткой». А некоторые физики, настроенные особенно критически, без обиняков называют и черные дыры, и кротовые норы «литературным сюжетом», выдумкой, поскольку они слабо подкреплены математическим аппаратом и их существование остается эмпирически недоказанным. Отметим, что, по словам физиков, скептически относящихся к черным дырам и кротовым норам, до недавнего времени было трудно представить себе, что увлечение их коллег этими сюжетами приобретет столь массовый характер. Не свидетельствует ли это о своеобразии интеллектуальной ситуации, в которой мы находимся сегодня?

Дискурс о черных дырах поневоле наталкивает на весьма литературные и даже, можно сказать, несерьезные аналогии. Со ссылкой на «заседание президиума РАН, где обсуждались новейшие успехи в исследовании черных дыр», читатель газеты «Известия» наткнется на следующее сообщение, в котором журналист бойко перелагает суть представлений астрономов о черных дырах: «(Черные дыры) наверняка есть, но увидеть их в принципе нельзя. (...) Черная дыра невидима, ее можно обнаружить лишь по косвенным признакам. Внутри черной дыры меняются свойства пространства и замедляется время. Пространство и время закручиваются в своеобразную воронку, в глубине которой, как считают теоретики, они распадаются на кванты. Черная дыра — это гравитационная бездна, из которой нет выхода. (...) В ней протекают удивительные процессы и проявляются неизвестные законы. (...) Верить в черную дыру или не верить — это личное дело каждого. Но научным фактом является то, что 0,1% массы нашей Галактики заключено именно в черных дырах. Из разъяснений А. Черепащука следует, что явным признаком черной дыры является отсутствие наблюдаемой поверхности... черная дыра характеризуется не поддающимися расчетам флуктуациями излучения... Время формирования черной дыры, как ни дико это звучит, больше, чем время жизни Вселенной»^[77] И, конечно же, необходимо добавить, что черная дыра является прекрасной машиной времени: «Двигаясь внутри невращающейся черной дыры, космонавт увидит другую Вселенную и даже свое будущее»^[78], — поясняет в своей популярной книжке член-корреспондент РАН Черепа щук.

Насколько такое описание объекта соответствует, на ваш взгляд, уважаемый читатель, критериям научного познания? Правильно, оно попирает все традиционные критерии позитивного знания, что тем не менее не мешает части физиков «верить» в черные дыры, поскольку, как мы помним, физическая теория не запрещает их существования.

Итак, если речь идет об объекте, который в принципе не наблюдаем, чьи параметры и действия в принципе не поддаются расчетам, поскольку в нем исчезают известные науке свойства пространства и времени, то где пролегает та грань, которая отличает черную дыру от черной магии, физическую теорию от фэнтези? И чем тогда менее реальны, чем черные дыры, кротовые норы и фантомная материя, ведьмы, сумрак, «иные» темные силы? Не правда ли, последние достижения самой научной из наук сильно расшатали понятие реальности? Один из важнейших приемов современной готической эстетики, особенно ярко проявляющихся в жанре фэнтези, состоит в размывании понятая реальности. Литературный персонаж отрицает существование нечиста, разглагольствует о ее нереальности только для того, чтобы его высказывание было немедленно опровергнуто «реальностью» — появлением нечисти и ее нападением на героя фэнтези. Так и подмывает процитировать определение реальности, предложенное лисой-оборотнем в «Священной книге оборотня» Виктора Пелевина, где применен обратный прием — нечисть от первого лица отрицает понятие «позитивной реальности» применительно к превращению оборотня, только что «реально» имевшему место в рамках повествования^[79].