Готика

Все больше капель попадало на меня. Я вытирала их рукой. Я хватала ртом воздух, осознав, что капли, которые падали на меня, попадая мне на лицо, были кровью, человеческой кровью.

У меня все свело внутри, точно желудок выворачивало наизнанку. Звук, который я испустила, походил на крик ребенка. Я увидела надо мной мертвенно-бледную бритую голову, склонившуюся над перилами, пожирающую меня глазами мутного цвета. Узкая рана едва не задевала сонную артерию. Кровь у него была ярко-красного цвета.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Байрон засмеялся, дотрагиваясь до кудрявого парика Полидори, как до пушистого зверя.

— Клянусь, клянусь всемогущим Господом! — ревел Полидори.

Я усадила его обратно в кресло с высокой спинкой — его рана вновь открылась, когда он закричал, и я наложила повязку. Он дрожал от боли. Байрон грубо поправил парик на его бритом черепе. Доктор тряхнул головой и сбросил его на пол, теперь он не был нужен. Он был частью его, байроновского стиля. Он презирал его. Он хотел топтать его, уничтожить, так же, как сам был уничтожен. Пусть настоящий Полидори, бритый Полидори, лысый Полидори возвратится вновь.

Я нашла кусок чистой ткани и повязки в черной сумке, которую Шелли принес из комнаты доктора. Нюхательная соль быстро привела меня в чувство, но она могла понадобиться вновь, поскольку мне пришлось самой обрабатывать рану. Невероятно, но Полидори не терял сознания, оставаясь на лестнице и истекая кровью до тех пор, пока Шелли не нашел нас обоих. Сейчас он сидел в кресле с высокой спинкой в комнате Байрона, наблюдал, как я накладываю повязку. Когда я продезинфицировала рану, похожую на распускающийся бутон розы, он стал тихонько скулить, как разболевшееся дитя.

Внезапно Шелли схватил пистолет, высовывающийся из-под подушки Байрона и взвел курок.

— Что ты делаешь, — спросил Байрон.

— Я собираюсь…

— Что? Отправить нас в ад?

— Отправить нечто назад в ад!

— Не будь дураком, не верь ему! — он бросил взгляд на отталкивающую рану на шее Полидори. — Может быть тысяча объяснений. Вероятно, с пьяных глаз…

— Это ложь, — страстно вскричал Полидори.

— Может быть кто-то посторонний…

— Да, «кто-то», я встречал «каких-то» посторонних. В Уэльсе, из разряда привидений. Оно пыталось убить меня тогда и пытается убить меня сейчас! Всюду меня преследует мстительный демон! Я видел его жестокие глаза, не мигающие в темноте… слышал его бесшумные шаги, приближающиеся ко мне… Теперь настало время… Он нашел меня, и я нахожусь в его власти.

— Гораздо более вероятно, что это какой-то сумасшедший турист с ножницами в трясущейся руке желает отхватить локон моих волос! Байрон погладил лысый череп Полидори своей ладонью — хотя, не понимаю, как можно даже в темноте перепутать меня с этим хлыщем…

Полидори нервно сбросил с себя руку Байрона. Гнев пенился на его губах:

— Если бы ты видел его, ты бы не шутил! Господи!

— Мы видели его, — вставила я спокойно.

На мгновение все замолчали. Я закрыла аптечку и поставила ее на шкаф рядом с Арабской Танцовщицей. Затем подошла к окну, протерла стол и вгляделась во мрак за окном.

— Мы видели его, — продолжала я. — Наверняка это то же самое безобразное создание, которое я наблюдала в моем окне…

— Или воображала, что наблюдала, — произнес Байрон.

— То же самое, что я якобы воображал в сарае сказал Шелли, — мы вдвоем якобы воображали, что оно терзало беспомощную, несчастную птицу на чердака.

— Да, воображали! — вскричал Байрон. Он хватался за соломинку, это было очевидно. Половина крестьян после поезда страдают от плохого питания расстройством желудка — вот ваш монстр! Посмотри на его шею, не надо далеко ходить! — он сам нанес себе рану!

— Нет, — протестовал Полидори.

— О да, да!

Байрон усадил его назад в кресло, взяв за ухо.

— Милашка Полли всю жизнь толкует о серной кислоте или вскрытых венах, или перерезанном горле…

— Ради Бога!

— Да, ради Бога!

Полидори наклонил голову, я увидела на одной из ладоней, которую он тщательно скрывал между коленями, выемку.

Шелли бросился к двери. Байрон захлопнул ее. Шелли подбежал к подносу с графинами, но неловко обернувшись, свалил все на пол. Однако графины были пусты.

— Пожалуйста, не нужно больше пить! — сказала я. — Он сводит тебя с ума!

— Если я не буду пить, меня сведут с ума привидения.

Шелли подносил графины один за другим ко рту, но все они были пусты — ни капли драгоценного зелья. Он отшвырнул последний из них прочь, графин ударился о стену и разбился.

Полидори засмеялся.

— Атеисты! Проклятые атеисты! Вы довольны? Бог послал своего эмиссара, чтобы наказать нас. Квос деиу вулд пердере, примус де мен тат — Бог лишает разума того, кого хочет покарать!

Я вспомнила слова демона Шелли: «Клянусь Господом, я буду отомщен. Я уничтожу твою жену и ее сестру. Клянусь Богом, я буду отомщен».

— Молчать! Молчать! — заорал Шелли, — мы сами боги теперь! Человек — единственный творец!