Готика белого отребья III

Но на самом деле Писателю не нужно было изображать это, потому что он уже видел это своими глазами. В комнате для бальзамирования Дон, когда она продемонстрировала им со Сноуи уловку, чтобы добиться сексуального действия от восьмифутового мертвеца на смотровом столе. Она просто накачала в него побольше бальзамирующей жидкости и раздула его причендал до нужного размера. Она накачала его до чего-то, что было чуть больше фута, а потом они со Сноуи менялись местами, сидя на нем, оседлав мертвую тушу Толстолоба, как лошадь, пока каждая из них не достигла сжимающего мышцы оргазма, визжа и пуская слюни.

По крайней мере, это было уникальное занятие, и оно доказывало, насколько предприимчивыми могут быть женщины...

А когда Писатель спросил, можно ли накачать член Толстолоба –извините, другого слова не подберешь – можно ли накачать член Толстолоба до еще больших размеров, обе девушки захохотали.

Да, он был намного больше, намного больше, чем любая женщина могла бы засунуть в свой вагинальный канал...

- Я верю, что гениталии этого монстра непостижимо массивны, - согласился Писатель.

- И ты, очевидно, слышал легенду, в которой говорится, что каждая женщина, которую когда-либо он насиловал, умирает.

- Ну да.

Чарити закатила глаза.

- Член на этом чудовище – машина для убийства. Он разрывает женщину, разрывает всю ее утробу, и все кровоточит. И мужчины тоже. Толстолоб все время возбужден, и когда он не может найти женщину, чтобы трахнуть, мужчины тоже годятся. С таким же успехом он мог бы засунуть бревно кому-нибудь в задницу.

Внезапное использование Чарити сексуального сквернословия Писатель счел двусмысленно эротичным, и это не помогло ей лежать на бесценном диване с вытянутыми загорелыми ногами и полотенцем, прикрывающим ее грудь только на четверть дюйма выше сосков. Он чуть не заскрежетал зубами, когда продолжил:

- Но ты выжила. Что это было, удача? Ты была госпитализирована на длительный срок? Ты была в коме?

- Нет, - сказала она, теребя ноготь. - Ничего подобного. Ты попробуй дальше.

Его брови нахмурились, но уже через минуту он признался:

- Я сдаюсь.

- Толстолоб – мой брат-близнец, - повторила она, явно готовясь к какому-то объяснению. - Мы оба гибриды, - начала она, - мы оба наполовину люди и наполовину что-то еще – либо демоны, либо инопланетяне, согласно легендам. Это означает, что у нас обоих есть некоторые человеческие гены, и у нас обоих есть гены от чего-то другого, в разных количествах, некоторые части меньше, некоторые части больше. Гениталии Толстолоба огромны по сравнению с человеческими из-за его генов, и он также монстр из-за тех же самых генов. И поскольку мы с ним оба происходим от одного отца, я тоже обладаю некоторыми из этих генов, но мне повезло, что я не унаследовала их чудовищную сторону.

Выводы Писателя медленно вращались вокруг того, что она говорила, и теперь, казалось, вывод был настолько прост, что он был удивлен, что это не пришло ему в голову сразу...

- Но я унаследовала некоторые другие его гены...

Конечно, к тому времени Писатель уже все понял, как и вы.

Чарити поднялась с дивана и повернулась, чтобы принять правильную сидячую позу.

- Помни, - повторила она. - Ты сам спросил. - Затем она полностью раскрыла полотенце, чтобы обнажить область паха, и раздвинула ноги как можно шире.

Писатель уставился на её промежность, у него отвисла челюсть.

- Не очень-то по-женски с моей стороны, я знаю, - сказала Черити почти со смешком, поскольку то, на что она намекала несколько минут назад, теперь стало ясно даже самому слабому разуму: другие гены, которые она унаследовала от своего брата, были теми, которые управляли развитием гениталий.

Писатель, все еще не отрывая взгляда, подумал про себя, практически без сознательного импульса: «Это самая большая киска, которую я когда-либо видел, даже в подпольных порно-пыточных комиксах! Это самая большая киска, которую я когда-либо мог себе представить в своих самых диких сексуальных кошмарах! У нее гигантская киска! И я имею в виду гребаного гиганта!»

Обозначение слова «гигант» даже близко не подходило к описанию общего эффекта органа, когда-то увиденного мельком. Блестящее розовое мясо было, конечно, самой заметной чертой изображения, розовое мясо в обрамлении разделенного поля темных лобковых волос. Ближе к вершине этой похожей на каньон раны виднелась покрытая капюшоном луковица такой же розовой блестящей плоти, но в форме куриного яйца – явно клитор. В дюйме под ним скрывалась довольно сморщенная розовая дыра, в которую, как подозревал писатель, поместится весь его эрегированный член – несомненно, уретра Чарити. А в центре этого, этого, этого болота влагалища была щель шириной примерно в дюйм, но, вероятно, в фут длиной: вход в ее вагинальный канал, и точно, насколько глубоко этот канал пересекал, писатель не хотел размышлять, но, конечно, он должен был быть по крайней мере в два фута глубиной, так как Толстолоб когда-то добрался до нее и оставил ее неповрежденной.