Готика белого отребья III

Он подошел к высокому шведскому шкафу, очевидно, конца 16 века, ручной работы из дерева акации, с золотыми инкрустациями, наводящими на мысль о листве. В доме колдуна, конечно, никогда не знаешь, что можно обнаружить, копаясь в таких древних шкафах, поэтому он с некоторой осторожностью открыл одну из дверей. Но никаких оккультных безделушек там не было, только – из всех вещей – большой телевизор «Сони» и кабельная коробка. Какой-то антиквариат, с улыбкой подумал Писатель. Колдун с кабельным телевидением. Интересно, если у Крафтера есть Хулу...

Писатель взвизгнул и чуть было – простите за устаревшее выражение – не выпрыгнул из кожи, когда сзади его бедра обхватила совершенно неожиданно чья-то рука. Естественно, рука ласкала его промежность и, конечно же, принадлежала Чарити.

- Вот ты где, - прошептала она. - Я не слышала, как ты вернулся.

К тому времени, как очень испуганный Писатель обернулся, рука женщины скользнула вниз по его брюкам и стала изводить его член до полной эрекции. Теперь Чарити была обнажена, ее полотенце лежало на полу, и ее большие загорелые, сморщенные груди – э, я имею в виду сиськи – прижимались к его груди.

В одно мгновение его штаны были расстегнуты, его «барахло» вывалилось наружу, которое она схватила с большим пылом, а затем она начала тянуть его назад, назад к дивану, шепча:

- Иди сюда, иди сюда! Позволь мне позаботиться об этом! У меня так давно этого не было... - Она продолжала отступать назад, да, все еще тянула его за гениталии, и именно тогда ему в голову пришло аккуратное маленькое наблюдение. Член и яйца парней очень эффективно функционируют как удобная ручка для переноски, с помощью которой женщины тащат мужчин по жизни... Но, заметьте, он не жаловался.

Писатель быстро превратился в автомат в руках Чарити, в марионетку, в мясную марионетку, готовую выполнять приказы хозяина и неспособную к самостоятельному мышлению. (Некоторые женщины оказывают такое воздействие на мужчин, если вы этого не знали...) Вспомните, волосы Чарити – она не стриглась лет двадцать или около того – свисали почти до пола, так что ей пришлось протянуть руку и отодвинуть их в сторону. Затем она плюхнулась задом прямо на диван, потянула Писателя вперед, пока не получила идеальную позу для фелляции.

Чарити подняла на него распутные глаза, ухмыльнулась и довольно похотливо прошептала:

- Прошло так много времени с тех пор, как у меня во рту был твердый член, и, скажу я вам, этот чрезмерно затянувшийся период воздержания закончился прямо здесь и сейчас.

Я избавлю вас от непристойных подробностей, не столько из писательской дисциплины, сколько просто потому, что на данном этапе моей карьеры я не буду описывать еще одну сцену минета; просто у меня уже закончились все подобные сюжетные ходы. Я бы предпочел работать во дворе... А я не работаю во дворе. Вместо этого я урежу дело и дам вам знать, что очень мало усилий потребовалось, чтобы вызвать оргазм Писателя, и именно в тот момент, когда наступил этот переломный момент, Чарити оторвала рот от его дрожащего члена и дернула его до конца на свою большую правую грудь. Она орудовала его пенисом, как пекарь, украшающий торт, даже частично преуспев в том, чтобы «нарисовать» несколько кругов вокруг груди, сохранив последний вихрь спермы, чтобы покрыть глазурью этот большой, дерзкий, эрегированный сосок и осветить его в великолепном стиле. Все это выглядело очень похоже на тот сахарный соус, который используют для пончиков с медом...

Какие бы стоны, восклицания и т. д. ни сорвались с губ Писателя в этот критический момент, они останутся незамеченными, но это правда, что его колени почти подогнулись, не оставив ему другого выбора, кроме как тяжело плюхнуться на диван, пыхтя и стоная, все еще со спущенными штанами и гениталиями, выставленными напоказ. Даже его язык высунулся в нелепом последствии оргазма.

Чарити толкнула его локтем

- Смотри, смотри! - и показала, что она делает: растирает сперму вокруг большой загорелой груди, как какой-то землистый органический лосьон. Несмотря на усталость, Писатель с интересом разглядывал это порнографическое зрелище; ему даже пришло в голову, что всего несколько минут назад он мечтал проделать с ней то же самое, хотя на данный момент это не было глубоким совпадением, не так ли? Происходило много странных вещей, включая экстрасенсорные вспышки, дежавю и другие подобные отклонения от того, что мы могли бы считать территорией нормальности. (Эта местность давным-давно исчезла со страниц моих книг.)

Писатель обмяк там, где стоял, и прислонился к Чарити, пытаясь прийти в себя. Она тоже прислонилась к нему, как бы прижимаясь, и левой рукой – не той, что она терла о выпачканную спермой грудь, - обхватила правое бедро Писателя, сжала, а затем скользнула чуть выше.

- Может быть, теперь, - проворковала она, - ты сможешь что-нибудь для меня сделать...

Этот случай вопрос запер Писателя в психическом окоченении. Ужасный взгляд на её гениталии показал только жалкий мешочек с двумя комками внутри и маленькой шляпкой гриба телесного оттенка сверху.