Готика Белого Отребья. Вторая часть. Возвращение

- Откуда ты это знаешь? Это очень, очень редкая информация. Большинство историков и археологов не смогли бы назвать назначения этого места.

- Я учился в Гарварде и Йеле, - попытался пошутить писатель. - Я знаю много бесполезных вещей.

Кейс ущипнул себя за подбородок.

- В Гарварде и Йеле. Но вы же писатель?

«Откуда, черт возьми, он это знает?» - удивился писатель.

- О, вы, должно быть, читали одну из моих книг и узнали меня по фотографии. - И прежде чем Кейс успел сказать нет, писатель пустился в объяснение своей профессиональной идеологии. - Я писатель, - сказал он. - Я путешествую по всей стране. Мне нужно видеть разные вещи, разных людей. Мне нужно увидеть жизнь в ее различных временных стратах. Я приезжаю в такие отдаленные города, потому что они пестрые. Они существуют отдельно от остального общественного мейнстрима страны. Таких городов, как этот, больше нет. Да, я писатель, я прозаик. Но, в более эзотерическом смысле, я искатель.

- Искатель, - повторил Кейс. Он пытался не хмуриться?

- Ну, это, конечно, абстракция, - продолжал писатель. - Я имею в виду, что нахожусь в поиске. Я ищу какой-то неуловимый необычный знаменатель, чтобы увековечить мои эстетические идеологии. Для того, чтобы художественное произведение существовало в рамках любой инфраструктуры решительного смысла, его периферия должна отражать определенные элементы истины. Я не имею в виду объективные истины. Я говорю об эфемерных вещах: бессознательных импульсах, психологических ощущениях и т.д. - изнанка того, что мы считаем человеческим опытом. Честность – это средство передвижения моего эстета. Правда вымысла может существовать только в его голых словах. Простите мою тупость, но это способ, применение видения, которое должно превзойти общую осязаемость. Механика прозы, я имею в виду структурное манипулирование синтаксическими номенклатурами с целью воздействия на партикуляризированные транспозиции образов. Так вот почему я писатель.

Писатель был уверен, что Кейс будет впечатлен этим изощренным словесным тезисом.

Но Кейс, казалось, не впечатлился.

- Значит, то, что ты писатель, и есть причина, по которой ты стоишь в подвале у колдуна?

Писатель задумался над этим.

- Я... наверно, ты прав.

- Позвольте мне продолжить, если можно. Вы знакомы с некоторыми особенностями оккультной науки. Вы знаете назначение этой комнаты и вещей в ней. И вы знаете, что Эфраим Крафтер очень верил в эти оккультные науки. Он верил, что вещи в этой комнате работают. Он приносил в жертву женщин в этой комнате. Он насаживал их на шипы, торчащие из этих дверей. И после того, как он произносил соответствующие заклинания, он верил, что эти двери открывают проходы в преисподнюю.

Кейс посмотрел прямо в глаза писателю.

- А ты в это веришь?

Писатель на мгновение почувствовал себя косноязычным. Он смотрел, не мигая, пока его глаза не высохли. Затем в мозгу резко всплыл образ: огромный пустой стол для бальзамирования в похоронном бюро Дон.

- Да. Я верю в это, - сказал писатель, - и в этот момент... я не верю ни во что другое.

- Это очень приятно слышать. - Кейс, казалось, испытал облегчение от этого утверждения; он придвинул складной стул, сел и сказал:

- Расскажи мне о своем плане. Выкапывание тела Крафтера.

Вы видели тип автобуса, на который я намекаю: как школьные автобусы, только намного короче – слово «ссора» приходит на ум, не как несмышленый голубь, а как старое викторианское прилагательное, означающее короткий и толстый. Я полагаю, что автобус, который я имею в виду, это международный Харвестер типа 2, популярный в 80-х годах –специализированный автобус, который был намного короче, чем те, в которых большинство ездит в школу. В них помещается от семидесяти до восьмидесяти пассажиров, но этот автобус вмещал только двенадцать. Другими словами, глядя на него в лоб, можно было подумать, что это обычный школьный автобус, но вид сбоку показывал, насколько он был коротким. И в то время как старые добрые школьные автобусы, к которым мы привыкли, были желтыми с черными буквами, этот школьный автобус был выкрашен в унылый «институциональный» серый цвет; на нём не было боковых окон, и теперь вы, возможно, догадались, почему… Я уверен, что вы все видели эти транспортные средства на дороге в тот или иной момент: действительно, не меньше, чем тюремный транспортный автобус.

Тот самый автобус, на который я обратил ваше внимание, ехал по извилистой, обсаженной лесом дороге штата – неважно какого — и в настоящее время выполнял задачу доставить трех заключенных в ближайшую больницу для планового медицинского осмотра. Вы могли бы узнать, что за люди были нашими заключенными, просто прочитав надпись на боку маленького унылого автобуса: «Женский центр содержания под стражей округа Бун».