Готикана

Играя, он существовал где-то между добром и злом, и в этот миг ей хотелось существовать в этой плоскости вместе с ним, видеть то, что видел он, слышать то, что слышал он, и чувствовать, что чувствовал он. Что-то внутри нее сжималось, распускалось и сжималось снова, пока она наблюдала за ним, а ее ладони зудели от желания прикоснуться к нему и узнать, настоящий ли он. Наверняка настоящий. Не мог же он померещиться ей? Или мог?

Музыка резко оборвалась, и он открыл глаза.

Корвина быстро шагнула за дверь, ее сердце гулко заколотилось в груди.

Черт. Черт. Черт!

В ночи внезапно наступившая тишина казалась необычайно гнетущей. Корвина чувствовала, как она давит на шею там, где бился ее пульс, на грудь, в которой сердце отстукивало быстрый ритм, на руку, которая, дрожа, сжимала подол сорочки.

Тишина затянулась, и Корвина знала, просто знала, что он следит за дверным проемом и лестницей. Сама не ведала, откуда, но все же знала. И ей пришлось стоять и прятаться, пока тяжесть его взгляда не спала. Она не знала, кем он был, но в нем таилась энергия, с какой она не сталкивалась никогда прежде.

– Кем бы ты, черт подери, ни был, выходи сейчас же, – приказал мужской голос. Его голос.

Низкий, хриплый баритон.

Было в нем что-то сладкозвучное, но красивое, пьянящее, грубоватое.

Обдумав его слова, Корвина поняла, что прятаться не было никакого смысла. Он уже знал, что она здесь. Лучше ей просто спуститься обратно.

Сделав глубокий вдох, она подобрала подол сорочки рукой и пошла к лестнице, приподняв свечу, чтобы осветить путь.

– Господи. – Она услышала, как он выругался, но оборачиваться не стала.

Должно быть, в белой ночной рубашке, с длинными черными волосами и свечой в руке она была похожа на призрака. Не останавливаясь, Корвина стала быстро спускаться тем же путем, каким пришла. Сердце колотилось в груди в унисон с ее шагами, которые на сей раз громче стучали по ступеням винтовой лестницы, а сорочка и распущенные волосы развевались за спиной, отчего она, вероятно, становилась похожа на сумасшедшую. Вот так первый день.

Она почувствовала на себе его взгляд с верхней площадки лестницы и замешкалась, поддавшись искушению разок посмотреть ему в лицо из страха, что не увидит его больше никогда. Устремив на него взор с нижнего этажа, Корвина увидела, как он глядит на нее светлыми глазами, цвет которых она не смогла разобрать. Видя, что он наблюдает за ней, она сжала ткань сорочки в кулаке, ее пульс участился.

Корвина сглотнула, желая сказать, что она вовсе не хотела ему мешать, что он, пожалуй, самый загадочно красивый мужчина, которого она когда-либо видела, и что играл он, будто был заколдован играть всю жизнь. Ей хотелось сказать ему все это, но она не сказала ничего.

И тут она увидела ее – яркую седую прядь в его волосах, что шла от корней и исчезала сзади.

Едва на нее снизошло озарение, Корвина вырвалась из плена его пристального взгляда и помчалась вниз по лестнице, не сбавляя шага до самой комнаты и преисполнившись решимости выбросить эту встречу из головы.

Потому что светлые глаза и прядь седых волос означали только одно: она только что повстречалась со среброглазым дьяволом Веренмора.

Глава 3

Корвина

Раскат грома сотряс стены замка. Корвина стояла под навесом административного крыла, держа в руках ворох книг, которые только что забрала, и кое-что из канцелярских принадлежностей, и любовалась захватывающим видом с вершины горы.

Даже проведя неделю в Веренморе, она все равно при любом удобном случае невольно останавливалась полюбоваться видами. Ничего подобного Корвина себе даже вообразить не могла. В детстве она редко смотрела фильмы и заходила в интернет, а потому не видела пейзажей, подобных тому, что открывался перед ней. Это была одна из причин, почему отсутствие телефона и интернета в университете ее отнюдь не беспокоило. У нее и так этого никогда не было. В ее городе была лишь одна телефонная линия для экстренных случаев и заказов продовольствия. Остальные дела она раз в неделю улаживала через городскую библиотеку. Мать научила Корвину самостоятельности.

Мысль о матери отозвалась болью, и она прижала книги к груди, но быстро прогнала это чувство. Не время предаваться ностальгии.

Корвина надела черный топ с длинными рукавами, коричневую длинную юбку и колье-чокер из черной ленты. Накрасила губы коричневой помадой, подчеркнула свои причудливые фиолетовые глаза черной подводкой и заплела волосы в косу-колосок. Дополнив образ длинными серебряными серьгами и колечком в носу да браслетом из разных кристаллов на левом запястье, который снимала, только чтобы снова его зарядить, она почувствовала себя самой собой. Конечно, люди глазели, когда она проходила мимо. Но в Веренморе их взгляды были скорее любопытными, нежели враждебными, как было всю ее жизнь.