Хронологические рамки исследования охватывают преимущественно IV в., когда на юге Восточной Европы сформировалось и достигло своего расцвета королевство Эрманариха. Оно возникло на дальних северо-восточных окраинах позднеантичной ойкумены в начале эпохи, которую в широком смысле можно определить как рубеж Древности и Средневековья (IV—VI вв.). Отнесение его еще к «Поздней Античности» или уже к «Раннему Средневековью» весьма затруднительно в силу переходного характера той эпохи[23]
. По мере необходимости в книге затрагиваются вопросы, связанные с более ранней миграцией готов в Северное Причерноморье, «Готскими» («Скифскими») войнами III в. и судьбой остроготов в начале гуннской эпохи (конец IV—начало V в.). Рассматриваемый период соответствует ступеням С2, СЗ, D1 хронологии европейского Барбарикума, т.е. позднеримскому и раннегуннскому времени в истории Западной и Центральной Европы.Территориально-географические рамки работы включают не только собственно “
Хронологически и по ряду использованных источников («Римская история» Аммиана Марцеллина и др.) наше исследование еще принадлежит к проблематике современного антиковедения. Однако по другим источникам («Гетика» Иордана, раннесредневековый эпос и др.), а главное по тематике (готы, «варварское королевство») оно уже входит в область изучения медиевистики. Источниковая база включает античную и средневековую нарративную традицию о готах и королевстве Эрманариха, а также данные современной археологии[24]
. Сочинения греческих, римских и готских авторов позволили реконструировать в основных чертах событийную канву истории Остроготского королевства на юге Восточной Европы. «Библия» Вульфилы, по существу являющаяся греко-готской билингвой, дает ключ для понимания многих реалий из жизни готского общества IV в., позволяющих определить уровень его исторического развития. Раннесредневековый германский героический эпос, веками сохранявший память о могущественном остроготском короле, помогает оценить масштабы этой исторической личности. Кроме традиционных письменных источников широко использовались многочисленные археологические данные, прежде всего, материалы Черняховской культуры, оставленной подданными короля Эрманариха.Благодаря археологии мы получаем массовый, ежегодно пополняемый, а главное, совершенно независимый от древних нарративов источник, раскрывающий те стороны жизни подданных остроготского короля, которые в силу разных причин не попадали на страницы исторических сочинений. Это тем более важно, т.к. свидетельства Аммиана Марцеллина, Иордана и других авторов о «державе» Эрманариха в прямом смысле слова уникальны, что в большинстве случаев делает почти невозможным их верификацию данными других нарративов. С другой стороны, новые, подчас неожиданные результаты изучения вещественных источников все чаще вынуждают исследователей обращаться к старым свидетельствам — задавать новые вопросы историческим текстам, причем такие, которые из их традиционного историко-филологического анализа никогда бы и не возникли. Подобное перекрестное сопоставление результатов изучения нарративных и вещественных источников в конечном итоге может дать новое знание, которое нельзя было бы извлечь из тех же источников при их анализе порознь[25]
. При этом нам представляется, что в XXI в. междисциплинарный синтез будет приобретать все более ассиметричный характер в сторону повышения удельного веса археологических источников не только в силу их многочисленности, но, прежде всего, потому, что именно они будут выступать в роли «нарушителя спокойствия» при изучении интересующей нас проблематики. В этой диалектике мы видим перспективы изучения истории королевства Эрманариха, стоявшего между уходящим в прошлое Древним миром и нарождающейся в муках Великого переселения народов средневековой Европой.