ГоТМ. Книга первая

Брут одним глазом следил за охотниками, выжидая наиболее безопасный для побега момент. В воздухе, над ареной носились дроны, наблюдая за происходящим камерами и транслируя отборные моменты на голограммы.

– Я и не представлял, что Содом таит в себе такой ужас. – Поделился он своими впечатлениями.

– Тогда, смею тебя уверить, ты многого не знаешь об этом секторе. Выродки-богатеи развлекаются, так, как позволяет им их извращённая фантазия, подогреваемая немалыми средствами. Ни моральные устои, ни культура поведения, ни воспитание общества – ничто не является для них непреодолимым барьером. «Здесь тьма души и зло сердец. Здесь бродит смерть средь тысяч мертвых тел. И скучно ей одной… Когда-то рай земной, стать адом захотел.» – Продекламировал он чьи-то стихи.

Он снова тяжело вздохнул несколько раз, горько усмехнулся Бруту.

– Ты давай, иди. А-то я могу целый доклад по этой теме рассказать, мне торопиться уже некуда. И нож прихвати – обязательно пригодится! – он обтер лезвие о шкуру убитого и протянул. – И… Спасибо тебе, отсрочил час смерти. Вот и все, действуй.

– Откуда вы столько знаете про это место? – спросил удивлённо Брут.

– Когда-то, давным-давно, в другой жизни, я работал над этим местом. Хороша получилась ирония смерти? – он снова улыбнулся. – Удачи!

Брут схватил нож и, дождавшись, пока ближайшим охотникам, увлекшимся играми со своими жертвами, не будет никакого дела до бегуна ,рванулся прямиком к изгороди. Бежал быстро, как испуганная антилопа, за которой гонится голодный леопард, временами перепрыгивая искалеченные тела. Ноги утопали в песке, не позволяя развить хорошую скорость. До изгороди было метров двести, а то и больше, чуть в стороне от траектории его движения пять охотников, окружив толпу беззащитных людей, устроили кровавое побоище. Брут бросил короткий взгляд в другую сторону, в десяти шагах от него, звероподобный охотник, вонзив меч в рот, дергающейся, кое-как сохраняющей сидячее на согнутых коленях положение, жертвы, всаживал его глубоко внутрь, разрезая шейные позвонки. В то же мгновенье этот эпизод оказался на главной голограмме колизея, облекаемый комментатором в поэтическую обертку, по толпе зрителей прошла волна ликующих голосов. Брут, пользуясь моментом, припустил со всех ног, огибая людей, попавших в жестокую резню. Когда до изгороди оставалось около пятидесяти метров, Брута посетила странная мысль: «почему, кроме него, больше никто не стремится добраться до зеленой стены?» И в этот момент раздался громкий щелчок, почва под ногами задрожала, перед затормозившим Брутом прямоугольная плита опустилась вниз, одним концом оставаясь на уровне с ареной, открывая взору огромный темный проход, словно здоровенную пасть. Брут замер, мгновение размышляя, как быть – отбежать назад, к охотникам или бежать вперед, но из темноты образовавшегося проема донеслось враждебное рычание, от звука которого волосы на теле встали дыбом.

Крики, доносившиеся сверху, постепенно стихли. Казалось, зрители замерли в ожидании того, что за монстр предстанет пред их очами, оправдает ли их надежды зрелищной расправы над чернокожим наглецом. Над Брутом зависло сразу два дрона, уставившись безразличными камерами.

Выставив перед собой нож, Брут сделал шаг назад, краем глаза заметив, что его изображение, увеличенное в десятки раз, появилось на главной голограмме. Из темноты показалась чудовищная морда зверя. Черная оскаленная пасть, из которой тянулась к песку тягучая слюна. Челюсти с торчащими в разные стороны изогнутыми желтыми клыками, самый длинный из которых по размеру превосходил длину лезвия ножа, зло блестевшему в руках Брута. По сравнению с таким набором клыков, его ножичек казался детской игрушкой. Неестественный зверь стремительно выпрыгнул из темноты, мягко приземлившись на песок арены всего в шаге от Брута. Существо похожее на собаку породы доберман с удлиненными в разы конечностями и туловищем, покрытым короткой черной, как смоль, шерстью и, по сравнению с телом, увеличенной головой, на которой, навострившись, располагались уши. Зверь уставился на Брута прорезями электронных зрачков и плавно водил из стороны в сторону массивным хвостом толщиной с питона. Зверь втянул полную грудь воздуха и, раскрыв во всю ширину уродливую пасть, издал настолько дикий громогласный рев, что, казалось, содрогнулись стены колизея.