Готова на все (СИ)

Из музыкального зала в коридор сочились звуки многочисленных скрипок. Сбились, послышался выговаривающий голос, потом пауза и они начали снова. Эля еще послушала, огляделась по сторонам и почувствовала, что даже повисшая на душе выматывающая тяжесть отступает, прячется перед аурой этого места.

Ну и ладно, пока поток абитуры не иссяк, будем работать. Поймав себя на том, что тихонько напевает под нос, Эля заторопилась к лифту. Походя приветственно раскланялась с парой совершенно патриархального вида бородатых старцев в ермолках. Ощущение «библейскости» усиливалось шнырающими вокруг старцев полуобнаженными девицами из группы «belly dance» в изукрашенных висюльками шароварах. Эля поглядела на них с легкой завистью – недостижимая мечта идиотки, чем-нибудь эдаким заняться, но дорого, и где взять время. И вообще, думай, как заработать, а как потратиться, деньги сами придумают.

Эля лифтом спустилась на первый этаж, в библиотеку, распахнула дверь…

…Но тебя не думай, я не приласкаю.

О любви я больше тебе не расскажу.

Ведь любовь святая, ты ее поганишь.

Я тебе такого позволить не могу…

Устроившиеся на передних рядах стульев немногочисленные благообразные старушки пару раз нерешительно похлопали. Библиотекарша, последним усилием держа на лице маску каменной невозмутимости, изъяла микрофон у мужичка неопределенно-пожилого возраста. Тот трепетно раскланялся, прижимая руку к сердцу и закатывая глаза. Видно, это казалось ему ужасно поэтичным.

- Что это делается? – попавшая под его шедевр Эля замерла в дверях.

- Не видишь, поэтический вечер, проходи давай, - шикнула ей в ухо все та же администраторша Ирочка и пропихнула Элю внутрь, - Пошустрей, побыстрей, а то оглянуться не успеете, на рифму положат! – скомандовала она, пропуская мимо себя слушателей своих компьютерных курсов. Их вереница бодрой рысцой рванула через зал к проходу в библиотечных стеллажах. Опомнившаяся Эля потрусила следом. Скрывшись за стеллажами от поэтической общественности, все дружно перевели дух и свернули налево, к компьютерному классу. Эля отправилась направо, в выгородку читального зала, где за столами расположилась хихикающая четверка ее очередных учеников.

Затянутая в слишком узкие для ее обильных телес джинсы Ривка Кацнельбоген занималась любимым делом – дразнила колбасой Дашку Степанову.

- Ты только погляди, какая колбаска, ням-ням, - крутя горбатым носом над усыпанным белыми точечками сала розовым кружком колбасы, приговаривала она, - Чистый цимес, попробуй, Дашка!

Даша встряхивала льняными волосами и по-кошачьи брезгливо морщилась:

- Отстань от меня со своей свиньей, гойка пар-ршивая!

- Я иногда понимаю Степанову – когда я вижу твой бутерброд, Кацнельбоген, мне тоже хочется стать правоверной еврейкой! – разглядывая зажатый в пухлых Ривкиных пальцах мегабутерброд (черный хлеб, слой сыра, три кружка яйца и сверху торжествующая колбаса), сообщила Эля.

- Она б еще сало на мацу положила, был бы бутерброд сильно неортодоксальной еврейки, - мрачно предложил один из мальчишек.

Сраженная общественным порицанием, Ривка сунула бутерброд в рюкзак, потом не выдержала, вытащила снова и воровато куснула.

- Кто-то мечтал к поступлению похудеть… - откинувшись на спинку стула и внимательно разглядывая потолок, сообщила Даша. Строгий, под горлышко белый свитер туго натянулся на высокой груди. В разрезе длинной, до пят, черной юбки прорисовалась ножка, которую бульварные романисты назвали бы точеной.

Эля поглядела на заворожено пялящихся в разрез мальчишек и вздохнула. Ей уже не раз хотелось попросить Дашу одеваться не столь традиционно. Может, тогда парни будут больше думать о предстоящих экзаменах?

- Изя, будь любезен, домашнее задание… Изяслав! Ты меня слышишь?

- Да, Элина Александровна, сейчас… - и он по локоть засунул обе руки в рюкзак, разыскивая тетрадь. В рюкзаке что-то шуршало, гремело, перекатывалось и кажется даже тоненько голодно попискивало.

- Почему на прошлое занятие никто не соизволил явится? – дожидаясь исхода археологических изысканий, грозно поинтересовалась Эля.

- Так Ханука же! – лукаво склонив русую голову к плечу, сообщил Марат. – Мы с родителями на рождественские каникулы уезжали.

Ага, вот-вот, Ханука на рождественские, очень типично. Ладно еще Степанова, но Эля была более чем уверена, что остальные воспринимают Хануку примерно как ее прочие ученики – Троицу. Религиозный аспект их не волновал, зато лишний выходной – всегда вещь! Короче, до Троицы им была та Ханука.

- А вступительные по физике за вас бог будет сдавать или все-таки Пушкин? – ворчливо поинтересовалась Эля. Последнее время она ловила себя на том, что терпеть не может любые праздники. А особенно нетерпимо относится к праздничным поездкам своих учеников, из-за которых будущие абитуриенты пропускали занятия. Нет занятий – нет оплаты, и Эля не могла избавиться от ощущения, что деньги на путешествия родители учеников вынимают непосредственно из ее кармана.