Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)

С. Д. Солоухин, как помним, глубоко уважающий Николая Герасимовича человек, но трезво критичный к нему, отмечал одну и ту же особенность его характера, которую наблюдал на разных этапах его и своей службы. Как флагманский специалист бригады крейсеров, он поверял Кузнецова, старпома "Красного Кавказа" и командира "Червоной Украины" в тридцатые годы, а потом, в начале пятидесятых, когда Кузнецов вторично командовал Тихоокеанским флотом, а Солоухин служил в Москве, поверял как инспектирующий флот от министерства. Поверял своего бывшего наркома и главкома времен войны без всяких скидок или придирок. Инспектор всегда найдет уйму недостатков и поводы для замечаний. В разные годы и в разных обстоятельствах одно и то же: Кузнецов требовал обоснования каждого пункта, спорил и, когда убеждался в правильности, все подписывал и принимал к исполнению. И от других, и от себя требовал доказательной критики. И не мстил, оказываясь в положении начальника, никогда. Даже странна, вроде бы, такая оговорка, когда ведешь речь о порядочном человеке. Порядочному человеку чужда месть и за причиненные неприятности, и за содеянное добро. Есть, существует в природе и месть за добро, может быть неосознанная, но она появляется у людей, которые тяготятся даже памятью о причиненном им добре, они считают, будто добро обязывает их к изъявлению благодарности, хотя люди справедливые и честные такой платы не желают.

Порядочность проявляется и в честной самооценке, когда берешься за жизненно важное для страны дело. Кузнецов, как известно, не стремился к должностям, хотя и подтвердил свое "пристрастие и умение командовать". Командовать кораблем, а не флотом? Да. Но он человек военный. Если есть в столь острое время необходимость в опыте людей, знающих, как в действительности рвутся бомбы и снаряды, если он способен собрать воедино все, чему его учили годами, что видел, осмыслил, накопил в памяти, если он может напрячь всю свою волю, он обязан справиться.

Было от чего взволноваться, когда Кузнецов увидел дикий, малонаселенный край, несравнимый с Балтикой, Черноморьем или Пиренейским полуостровом. Океан неожиданностей, огорчений и забот. На материке у протяженных границ сосредоточена сильная Особая Краснознаменная Дальневосточная армия, испытанная боями ОКДВА, как ее называл у нас и стар и млад. Она противостояла оккупационной Квантунской армии Японии, систематически наращиваемой и угрожающей Приморью. А с моря? Чем защищать побережье с моря от японского флота, контролирующего все выходы в океан и даже сообщение между Японским и Охотским морями, подходы к Камчатке?

Вот справка 1941 года: флот Японии - 10 авианосцев, 10 линкоров, 35 крейсеров. III эсминцев, 64 подводные лодки, множество малых кораблей и судов, в морской авиации - 1500 самолетов; наш ТОФ - 2 лидера, 12 эсминцев, 6 сторожевых кораблей, 30 тральщиков, 46 катерных тральщиков, 92 сторожевых катера, 150 торпедных катеров, 91 подводная лодка и до 500 самолетов.

В 1938 году соотношение было хуже. Лидеры и эсминцы только строились. В конце 1936 года из Балтики через Арктику за ледорезом "Литке" и ледоколом "Красин" в составе экспедиции особого назначения О. Ю. Шмидта прошли в Тихий океан два старых "новика". Они едва не погибли уже за кромкой последних льдов на чистой воде в сильном шторме, спасение было только в форсированном ходе, а топливо кончалось; и вот механики надумали небывалое - к еще действующим форсункам вдували через вентиляторы муку из НЗ, пар поднялся до красной черты, и этого необыкновенного топлива хватило, чтобы дойти в залив Лаврентия до места встречи с танкером. В защитной обшивке из дерева и железа, неуклюжие, ободранные, эсминцы появились наконец в бухте Золотой Рог. Их встретили гудками с моря, оркестрами с берега.