Готовность номер один

Говоря по правде, механикам такие упражнения даже по душе — меньше мороки. Отвез водило, заглушки, стартовый инструмент на стоянку — и дело с концом. Но мы должны знать, когда самолеты вернутся домой, чтобы встретить их. С радостью выполняю приказание в надежде увидеть на СКП Мотыля, который вместе с другими планшетистами нередко обслуживает полеты, когда не дежурит на командном пункте. Мне хотелось поговорить с ним о Лере. Как-никак, а это все-таки благодаря ему я с ней познакомился.

На СКП планшетисты обычно «водят» свои самолеты, чтобы руководитель полетов в любую минуту знал обстановку в воздухе. Данные о самолетах получают от своих же планшетистов с КП. За пультом управления — один из заместителей командира полка по летной части. Слева от него планшетист. Нет, не Мотыль. Очень жалко. Выясняю у дежурного по стартовому командному пункту то, о чем меня просил Щербина.

— Не вернется Стахов ни сегодня, ни завтра, — отвечает дежурный. — Улетел вместе со всеми на стрельбы по воздушным целям.

Вот это новость — так новость!

— А может, вы ошиблись? — говорю, не веря своим ушам. — Что сказать капитану Щербине?

— Пусть готовится к отъезду. Вот и весь сказ. Будете там обслуживать полеты.

Я чуть не закричал «ура». Как долго мы ждали этого часа. И вот пробил. Мы перебазируемся в степь, где расположен полигон.

— Когда поедем? — спрашиваю у дежурного.

— Завтра с утра. Да ты, друг, не беспокойся. Тебя предупредят лично, — говорит он с усмешкой.

— А чего мне беспокоиться, — отвечаю я. — Готов хоть сию же минуту…

— Ну и тикай отсюда, — дежурный легонько толкает меня в грудь, — не мешай работать.

Я спускаюсь по лесенке в одну секунду, точно с горки скатываюсь. Ловлю себя на том, что мурлыкаю под нос: «Пусть всегда будет мама».

С ней было хорошо

С высоты город казался Стахову беспорядочной россыпью разноцветных кубиков. «Каждый такой кубик с отблеском солнца в стеклах окон — очаг жизни», — подумал летчик. И еще он подумал, что неплохо бы, вернувшись с полетов, оказаться в одном из таких очагов и выпить стакан горячего чая с вареньем, каким его угощала Белла…

В тот памятный вечер у Беллы он заснул, едва коснувшись головой подушки, и спал как убитый. Однако проснулся раньше, чем зазвонил будильник. Может, оттого, что в комнате было душно, а он с ребятами даже зимой спал при открытой фрамуге, а может, потому, что за окном стонали голуби. По военной привычке сразу же вскочил с постели и стал натягивать брюки. Они были отглажены. И рубашка оказалась отглаженной и аккуратно висела на спинке кровати. Было похоже на то, что ночью приходила добрая фея и сделала все, чтобы Стахов выглядел утром безупречно. Не трудно было догадаться, кто это сделал. Ему стало очень приятно.

Он сел на маленький, покрытый полосатой простынью диванчик, оглядел комнату. Утром она показалась еще меньше. Может, в этом мрачноватом доме с толстыми стенами и узкими окнами и в самом деле раньше был монастырь. Он невольно потрогал стену рукой, словно хотел нащупать следы старой жизни. Все здесь, видно, принадлежало родителям Беллы, только детская кроватка, стоявшая в сводчатой нише, да трельяж на комодике, вероятно, приобрели позже. Висевшие на гвоздике платья были, что называется, с иголочки.

«Она любит одеваться, — подумал Юрий. — У нее есть вкус. Кто она? На какие средства живет с отцом и ребенком? Может, последние копейки тратит на это цветастое барахлишко?» Он тогда очень мало знал о женщине, у которой нашел приют. А между тем она возбуждала его любопытство.

Потом он снова вспомнил о выглаженном костюме и почему-то подумал, что она, вероятно, и Мешкову гладила брюки. Ведь не случайно Петро выглядел на стадионе таким ухоженным. В душе появилось нечто похожее на беспокойство. Это была не ревность, а чувство некоторого смущения оттого, что его поступок при желании можно было расценить как измену товарищу.

Стахов не задавал себе вопроса, нравится он или нет Белле. Он был уверен, что нравится. А коли так, говорил он себе, значит, совесть его чиста, а всяким там условностям, в конце концов, не стоит придавать слишком большого значения. Но эта маленькая мама должна знать, что его не так-то легко приручить. А что, если отглаженные брюки — первый шаг к этому… Мужчины клюют на такую приманку.

Так думал он в то утро, причесываясь у зеркала. Ключа нигде не было, записки — тоже. Он откинул штору, за которой был закуток, служивший хозяевам кухней, и невольно остановился, пораженный увиденным.

На маленькой самодельной раскладушке у дверей спала Белла. Несколько мгновений он стоял, не шелохнувшись, чувствуя прилив нежности. Она лежала на боку, в неудобной позе, поджав ноги и откинув в сторону голову с разметавшимися по подушке черными шелковистыми волосами.