Готовность номер один

Лера делится впечатлениями о работе на новом месте. Когда она впервые пришла на КП, то ее, как, впрочем, каждого, кто туда попадает, прежде всего поразило обилие техники. Кругом все гудело, и она не сразу разобралась что к чему. Потом начальник КП рассказал Лере, как работает аппаратура, с помощью которой наводятся наши самолеты на воздушные цели. Уже вскоре ей разрешили надеть наушники, которые соединены с центральной сетью оповещения. Она, конечно, ничего не поняла из этого набора слов, которые звучали без пауз — сплошным потоком, без начала и без конца. К тому же слова тонули в каком-то шуме и свисте — это были помехи.

И сейчас еще немало времени приходится тратить девушкам, чтобы «набить» ухо. Приходится порой по двенадцати часов не снимать наушников.

Нелегко научиться вести цели на планшете по данным, которые поступают из сети оповещения. А поэтому Герман Мотыль составляет для молодых планшетисток свои разработки и считывает их из другой комнаты по радио. Причем считывающий на первых порах говорит медленно, членораздельно. Его можно и переспросить. Потом темп передачи зашифрованных координат увеличивается.

— Через неделю я могла вести одну цель по общей сети оповещения, — продолжает Лера. — Даже самой не верилось. Через год я должна научиться водить по несколько целей одновременно. Кроме того, обязуюсь овладеть смежной профессией оператора третьего класса.

Подняв плечи, Лера стремительно сбегает со сцены, проходит на свое, место.

Зачин выступлениям сделан. Берут слово командиры экипажей, руководители групп обслуживания, техники самолетов, механики.

Постепенно я вроде бы прихожу в себя и, сам того не замечая, начинаю вникать в смысл слов выступающих. Летчик Мешков потерял пространственную ориентировку во время ответственного задания командования, что явилось серьезной предпосылкой к летному происшествию. По этой причине нашей эскадрилье снижен оценочный балл за учения. Доктор Саникидзе считает это следствием увлечения Мешкова культуризмом, который, по его мнению, противопоказан летчикам, так как увеличенная масса мышц требует для своей деятельности повышенного количества кислорода. А его в полете не всегда хватает. Кислородная недостаточность ведет к ухудшению самочувствия, внимания, скорости восприятия.

Моего командира комсомольцы критикуют за самовольное выключение двигателя в воздухе, за то, что он не признался в этом, пытался обмануть командира эскадрильи и, ко всему прочему, нагрубил доктору Саникидзе.

Страница сорок третья

Ну разве мог я предположить, что последний полет моего летчика привлечет внимание всех комсомольцев нашего полка, да и не только комсомольцев.

Не хотел бы я оказаться сейчас на месте старшего лейтенанта.

— Поведение комсомольца Стахова в воздухе, а потом в кабинете Саникидзе, — говорит майор Жеребов, — это результат раздутого самомнения. Стахов нарушил инструкцию по эксплуатации и технике пилотирования самолета, обманул командование и весь коллектив и в довершение ко всему нагрубил доктору. Это очень плохо. Если бы даже врач был совершенно не прав, летчик и тогда не должен был грубить ему. Грубость — оружие слабых. Да, слабых! И, как знать, не является ли она тоже результатом раздутого честолюбия.

Слово просит старший лейтенант Мешков. Он, видно, немало переволновался, решив выступить. На верхней губе блестят бисеринки пота. Мешкову стыдно за то, что он заблудился в воздухе, потерял пространственную ориентировку, подвел весь полк. Обо всем этом он говорит сейчас собравшимся. Дает слово исправиться. А потом обращается к Стахову.

— Есть такие рыбы, — говорит он, — на вид страшные, чтобы на них не нападали другие рыбы, а в сущности, обычные. Вот и ты, Юра, напоминаешь иногда такую рыбину. Извини, конечно, за вольное сравнение. Но мы, братка, живем не среди рыб, а среди людей, и незачем нам вооружаться отпугивающей окраской.

Мешков с шумом вдыхает в себя воздух и добавляет, уходя с трибуны:

— Надо считать людей достойными тебя, а может быть, и выше, стараться понимать их.

Стахов посмотрел на взмокшее лицо друга и опустил голову. «Себялюбие, что корь или другая детская болезнь, избежать ее редко кому удается», — думаю я. И даже уверен: мой командир пережил кризис и теперь пойдет на поправку.

На собрании не было равнодушных к судьбе моего командира, который пошел на обман коллектива. Ведь если бы даже он не признался в этом майору Жеребову, то все равно вряд ли кто бы поверил, что такой опытный летчик, как Стахов, перепутал рычаги в полете.