Готовность номер один

Всего можно было ожидать, только не этого вопроса. Я немного растерялся, потом собрался с мыслями и ответил:

— На Халхин-голе Красная Армия бьет японских захватчиков.

Ответ вызвал оживление, понравился комиссии. Защита дипломного проекта получила высокую оценку.

Пермская авиационная школа

Осенью, после окончания техникума, нас направили работать на завод. Николая — мастером в механический цех, а меня в центральную лабораторию.

В термическом отделении лаборатории в то время осваивался процесс газовой цементации. Это было ново и интересно. С большим удовольствием и рвением я включился в экспериментальную работу.

А мысль о небе не давала покоя. Прием в летную школу будет зимой. Почти каждый день ходил с Николаем на аэродром. Иногда удавалось полетать в тренировочном отряде аэроклуба.

Мучил нас основной вопрос: как уйти с завода? Два года мы обязаны по положению отработать после техникума на производстве…

Деревья сбросили пожелтевшие листья. Похолодало. Настала пора нудных дождей.

— Надо действовать! — говорит Николай. — На носу прием, а мы ещё не знаем, отпустят ли нас с завода.

Написали заявления, отнесли в отдел кадров.

— Люди нам самим нужны, тем более техники, — сказал лысый мужчина в очках, самый главный начальник по кадрам, и положил заявление в папку. — И не просите, не отпущу…

Ушли мы удручённые и растерянные от такого неожиданного поворота дела.

— Махнём в аэроклуб? — предложил Николай. — Там наверняка помогут.

На следующий день после работы пошли мы к начальнику аэроклуба. Встретил он нас как старых знакомых, с шутливой ноткой в голосе спросил:

— По второму заходу в аэроклуб решили пойти?

— Нет в авиашколу хотим, а заводское начальство не отпускает. Как быть с документами? Подлинники ведь нужны? А они на заводе.

— Подождите, это я сейчас выясню, — сказал начальник аэроклуба и позвонил в летную школу.

Он разговаривал по телефону, мы не сводили с него глаз.

— Для поступления в авиашколу достаточно тех документов, которые на каждого из вас находятся в аэроклубе, — сообщил он нам результат своего телефонного разговора. — Я перешлю их в лётную школу. А уж дальше решайте сами…

Вышли мы от начальника аэроклуба озадаченные. И вот тут созрело у нас решение уйти в авиашколу без оформления увольнения с завода. Это было единственным выходом из создавшегося положения. Иначе путь в небо был закрыт.

— Явимся прямо на сборный пункт для отправки в авиашколу, — говорю неделю спустя Николаю. — И все тут. Больше ничего от нас не требуется.

— Знаешь я передумал…

— Почему?

— Идея одна пришла. Пока не апробирую в заводских условиях, никуда не пойду…

Николай стал с жаром рассказывать о приспособлении к металлорежущему станку.

— Как знаешь, — говорю ему. — Оставайся. А я хочу летать!

Вместе с группой аэроклубовских ребят в одно из воскресений пошёл я на сборный пункт. Нас остригли наголо под нулевку. Выдали обмундирование. Разместили в казарме школы. На заводе никого заранее не предупредили. Поступок наш нельзя, конечно, назвать правильным. Но по молодости лет и горячности характера нам казалось, что мы правы — ведь следовали призыву: "молодежь, на самолёт!".

В понедельник нас стали разыскивать. Чрезвычайное происшествие: комсомольцы не вышли на работу. Семь человек — и все окончили аэроклуб. Искать больше негде, как в авиашколе.

Вечером заводские ребята принесли нехорошую весть:

— За самовольный уход с работы вас хотят отдать под суд…

— Что мы, на рыбалку за карасями уехали?

Недели две длилась тяжба между начальством завода и авиашколы. А тем временем мы привыкали к военной службе. Расчет на заводе нам, конечно, оформили. Увидев нас в курсантской форме, начальник отдела кадров вышел из-за стола, приветливо улыбаясь.

— Вот ваши документы. А деньги вам выдадут в кассе.

Мы поблагодарили его и, получив полный расчет, распростились с заводом.

Было это в первое увольнение в город, после положенного карантина. Я поехал к родным. Отец с матерью тогда уже жили в Перми у брата Ивана. Он вернулся с военной службы, воевал на Хасане, получил квартиру от завода.

Мать, увидя меня в военной форме, всплеснула руками, заплакала. Старший брат Александр заметил:

— Ты поправился и порозовел немного. Видно, служба тебе на пользу.

— Ну как начальство? — спросил отец. — Строгое?

— В меру…

Отец угощает вином.

— Мне не положено, — говорю, отодвигая стакан. — Двое ребят по кружке пива выпили, отчислили из школы…

— Это верно, сынок. Опасное это дело, летать-то? И служба дело нелегкое. Ты уж старайся. Хорошим солдатом будь. С немцем-то, видно, ещё раз воевать-то придется…

— Постараюсь. По своему выбору пошёл в авиашколу.

Когда мы пришли в Пермскую авиашколу, она сделала лишь первые выпуски военных лётчиков, но уже имела свои традиции и пользовалась известностью среди других подобных военных учебных заведений.

В школе был твердый, раз и навсегда заведенный порядок, как и полагалось по уставу. Во всем соблюдалась железная дисциплина и строжайший режим. Занятия были весьма напряженные. День — теория, день — полёты.