Готовься к войне

Мама ошиблась. Ее сын уже много лет мог обходиться без регулярных взглядов на циферблат, а наручный хронометр носил по привычке, из уважения к его функции. Самые главные часы тикали в голове банкира, они были очень точны; например, сейчас он доподлинно знал, что с момента ухода спасателей - когда проблема с ребенком благополучно разрешилась - и до момента произнесения матерью последней фразы прошло двадцать семь минут.

Госпожа Знаева нервно передвинула по столу свою чашку.

- Мне шестьдесят девять лет, сынок. Я столько чистоплюев и снобов за свою жизнь видела, сколько тебе и не снилось. Что ты сделал со своей жизнью? Со своей душой? Со своей женой? Ты только представь: в твоем собственном доме твой собственный сын едва до полусмерти не задохнулся! Пока его папа в лесу свежим воздухом дышал! Что, стыдно тебе? Запомни навсегда: человек один не может, это противоестественно. Робинзон Крузо, и тот попугайчика завел, чтоб с ума не сойти…

Она вздохнула, достала платок, надушенный чем-то приторным. Поднесла к ноздрям,

- Ты давеча правильно сказал: пора заканчивать. Важный разговор - короткий разговор. И вот как я его закончу, дорогой сын: не приходишь к жене - значит, и к матери своей не приходи. Езжай в свой лес и сиди, пока от тоски не взвоешь.

Знаев подвигал челюстью и тихо ответил:

- Хорошо.

Хотел еще что-то сказать, но не стал. В принципе, он никогда не умел спорить с матерью.

Именно в эту секунду - когда, по логике всего произошедшего, сказанного и услышанного, он должен был развернуться и уйти, - ему вдруг захотелось остаться. Восемь лет подряд он завтракал вот за этим столом, вот в это окно смотрел, как утренние солнечные лучи гладят московские крыши, вот из этой чашки пил чай с молоком, вот в этом тостере (подарок тещи на пятилетие свадьбы) поджаривал хлеб; внимал новостям, глядя вот на эту плазменную панель (подарок Горохова на сорокалетие). От больших и маленьких предметов, вещей и механизмов протянулись невидимые нити, опутали, повлекли - он едва не увяз. Только одной нити, самого главного энергетического жгута не ощутил: со стороны собственной бывшей жены. Поискал, напрягаясь, задействуя всю свою гиперчувствительность, - бесполезно. Мать его ребенка не хотела, чтобы он был здесь.

Посмотрел на Камиллу - она отвернулась - и пошел прощаться с сыном.

Виталик тихо сидел перед ящиком, где хранил особо ценное свое добришко: солдатиков, колченогих роботов, героев американской мультипликации и разнообразное пластмассовое стрелковое оружие, с двух метров неотличимое от настоящего. Банкир потрепал мальчика по голове и сказал:

- Сломали твоего Бэтмена, да?

- Это не Бэтмен, - возразил сын. - Это Сорвиголова.

- Похож.

- Да. Он тоже супергерой.

- Супергерой. Отлично. Ты хотел бы быть супергероем, да?

Виталик подумал и сказал:

- Иногда мне хочется. А иногда - нет. Супергерои все очень одинокие. Скучно быть одиноким. А тебе?

- Может, я и есть супергерой.

Мальчик весело рассмеялся:

- Какой же ты супергерой?

- А что, не похож?

- Нет.

- Я, - сказал Знаев-старший, помолчав, - никогда не понимал одного: чем супергерой отличается от простого героя?

- У супергероя, - поучительно сказал сын, - всегда есть какие-нибудь суперспособности. Например, человек-паук умеет по стенам лазить и паутиной выстреливать. Сорвиголова - слепой, но ориентируется еще получше тех, у кого глаза есть…

- А Супермен - летает, - догадался Знаев и вытянул вперед кулак

- Ну да. Есть даже целые команды супергероев. Люди Икс, или Фантастическая Четверка… Это долго рассказывать, папа. В общем, ты не можешь быть супергероем, потому что у тебя нет суперспособностей. Ты самый обычный человек

- Это точно, - пробормотал банкир.

После паузы Виталик осторожно спросил:

- Ты уезжаешь, да?

- Уезжаю.

- А когда опять приедешь?

- Завтра.

- Я сегодня вас всех подвел, - грустно сказал сын. - Испугал. И тебя, и маму, и бабушку. И дядю Германа. Я не знаю, как уснул. Смотрел телик - и глаза сами собой закрылись. Я больше никогда так не буду.

- Тебя никто не винит. Но если ты решил поспать - надо открыть форточку. Особенно летом.

- Мама не разрешает мне открывать окна и форточки. Боится, что я вниз упаду.

- Тогда скажи маме, чтобы она… Хотя нет, ничего не говори. Я все сам скажу. Ты кондиционер включать умеешь?

- Умею, но мама говорит, чтоб я без нее ничего никогда не включал. Только телевизор. Она за меня боится. Она говорит, что я у нее один.

- Она правильно говорит.

- Ты, папа, все время мне повторяешь, что мама все правильно говорит и все правильно делает. Почему ты тогда не живешь с мамой? Если она все правильно говорит и делает, значит, она хорошая. И вам надо жить вместе.

- Скоро мы будем жить вместе. Вот увидишь… Жди меня завтра, хорошо?

- Знаю я тебя, папа, - укоризненно сказал младший Знаев. - Ты всегда говоришь: «Завтра». А приезжаешь через неделю. Вот у нас в школе, если кто-то хочет что-то пообещать, он дает слово пацана. Можешь дать слово пацана, что завтра приедешь?

- Могу, в принципе. Только ведь я, сынок, не пацан. Я взрослый.