Готовься к войне

- Знаю, - сказал Знаев. - Все я знаю. И про одежду, и про остальное. Я давно при деньгах, Алиса. Я пятнадцать лет как богатый. Если бы ты знала, каким я был снобом, когда поднял первые деньги! - Банкир закрыл глаза и упал спиной на кровать. - Я немедленно сделался снобом. Сразу же. Это было сумасшествие! Все было шикарно. Шикарнее некуда. Сигары. Трубки. Гильотины для сигар. Специальные зажигалки для трубок. Табаки с черносливом. Сорочки с личной монограммой. Золотые запонки. Галстучные булавки с бриллиантами. Лайковые перчатки. Бобровые воротники. Натуральный лен. Кожа крокодила. Куда ни плюнь - Ролекс, Дюпон и Данхилл. Коллекционирование антиквариата. Чтение журнала «Особняки и замки». Устрицы под белое вино. Канары и Мальдивы. Остров Корфу, где каждый таксист норовит соврать, как возил Михаила Горбачева…

- А сейчас что?

- А сейчас я из этого вырос.

Рыжая помолчала и спросила:

- Эти шашлыки… Что там будет за публика?

- Не переживай. Старая банда. Все свои. Без смокингов и бриллиантов. Джинсы - в самый раз. Ты ведь это имела в виду?

- Угадал.

- Собирайся потихоньку.

- А ты?

- А я немного поработаю.

- Сегодня выходной.

- Не для меня, - улыбнулся банкир и ушел в кабинет.

Закрыл дверь. Дел было много, да. Но вместо раздумий о делах, вместо некоторых полезных занятий, которым Знаев посвящал субботние дни (в частности, неплохо было бы погрузиться в глубины языка Сервантеса и Лорки), он стал мучительно придумывать, как ему, миллионеру, выстроить отношения со своей девушкой, чтоб ее не испортить.

Конечно, рыжая Алиса не выглядела слабохарактерной. Но ведь и бывшая жена - тогда еще настоящая - поначалу тоже не давала повода усомниться в цельности натуры. А спустя год после свадьбы все изменилось. Знаев хотел быть Пигмалионом - сделался Франкенштейном. А всего-то пытался выполнить долг самца: обеспечить жене достойные условия существования.

Он сказал себе, что теперь, сегодня, после всего, что произошло, после вздохов, скольжений, бессвязных влажных признаний, после моментов, когда становилось понятно: девочка с золотыми волосами не просто отдается, не уступает себя, а дарит (есть ведь разница), - он станет величайшим болваном, если решит тратить на нее деньги. А если она намекнет, хотя бы полувзглядом обозначит, что ждет именно этого, - придется расстаться. Сразу.

Тьфу, блядь, до чего ты докатился. Пытаясь думать о любви, думаешь о деньгах.

А что делать? Деньги есть. Их не жалко. Жалко будет, если воспитанная, умная молодая женщина, даже приблизительно не представляющая себе истинную цену и силу золота - этой волшебной и омерзительной субстанции, - однажды вдруг решит, что попала в число избранных, и помчится, сжигая мосты и тормоза, навстречу собственной гибели.

Итак. Я влюблен - она вроде бы тоже симпатизирует (не может быть, чтоб не симпатизировала; иначе не был бы, например, давеча столь отважным ее маленький твердый язык). Я богатый - она живет в хрущевской хибаре. Как поступить? Извлечь ее, с осторожностью, из ее почвы, пересадить в благодатные условия, внимательно наблюдать за изменениями в поведении, за исчезновением одних привычек и появлением других? Ты что, всерьез намерен этим заниматься?

Да, намерен. Девушка мне дорога.

Тебе что, нечего делать?

Нет, мне есть что делать, но я найду время и силы.

Интересно, где?

Неважно. Изыщу резервы. Внесу изменения в планы. Я устал быть один, мне нужен кто-то, о ком я буду заботиться, кому я могу дарить радость.

Ага, вот важное слово произнесено: радость. Что-то ты, господин банкир, радостным не выглядишь…

А неважно, как я выгляжу. Важно, что я делаю и как. Важно, что я собой представляю.

Сдвинув створку огромного, от пола до потолка, окна, выбрался под открытое небо. Стискивая в пальцах резиновое кольцо, прошелся меж деревьев. Потеребил листья дуба, любимчика. Вот существо, которое нельзя испортить заботой, любовью, деньгами, вниманием, подарками. Хочешь - поливай и ухаживай, не хочешь - забудь; растение не перестанет тянуться к солнцу.

Через полчаса выехали. Что за человек рядом со мной? - думал банкир. - Тянется ли к солнцу?

Время покажет.

- Сначала, - объявил он, - мы кое-куда заедем. Помоем машину.

- Твоя машина - чистая.

- Может быть. Но она должна быть очень чистая.

- Самая чистая, - подсказала рыжая. - Да.

- Чище, чем у всех.

- Точно.

- Чище, чем у всех… Больше, чем у всех… Быстрее, чем у всех. Ты страшно гордый человек.

- Это плохо?

- Плохо, - четко ответила рыжая. - Тебе что, нравится, когда все тебе завидуют? Восхищаются? Ищут твоей дружбы и аплодируют?

Знаев резко прибавил ход.

- Мне все равно, - сказал он. - Мне плевать, аплодируют мне или нет. Главное - чтобы я сам себе аплодировал.

- И часто так бывает?

- Редко, - с сожалением ответил банкир. - Три или четыре раза в год. Обычно я недоволен собой.