Читаем Готская Испания полностью

Усиление влияния католической церкви и постепенное ее сближение с королевской властью в VI в. видны из таких фактов, как принятие некоторыми готскими магнатами католичества, появление католических епископов-готов [748], предоставление в дар католическому монастырю имущества арианским королем Леовигильдом [749]. Заключительным этапом этого сближения явился переход Рекареда в 589 г. в католичество, которое сразу же стало государственной религией. Это событие следует рассматривать не просто как победу одной церковной организации над другой, но и как показатель серьезного экономического значения испано-римского землевладения, на которое опиралась католическая церковь.

В Вестготском государстве существовал и слой средних землевладельцев местного происхождения. Куриалы выступают владельцами имений, сервов [750]. Включение в курии по-прежнему связано с имущественным цензом [751]. Размеры его в сохранившихся законах не обозначены, однако видно, что куриалы отличаются от плебса своей зажиточностью [752].

В рамках Вестготского государства продолжается разложение куриального строя, начавшееся в период Поздней империи. Тем не менее куриалы в VI в. еще представляли собой слой средних (и отчасти мелких) земельных собственников, значение которого не следует недооценивать [753]. {150}

На основании всего сказанного выше о землевладении местных магнатов, католической церкви и куриалов можно заключить, что крупная и средняя земельная собственность римского типа уцелела в Вестготском государстве в значительных размерах.

Наряду с землевладением, унаследованным от эпохи Римской империи, в Тулузском, а затем в Толедском государстве стало складываться крупное землевладение в готской среде. В качестве землевладельцев выступали в первую очередь представители знати, дружинники, короли и арианская церковь. Сведений о формировании готской знати имеется очень мало. Во фрагментах кодекса Эйриха эта знать не упоминается. К VI в. она, по-видимому, уже полностью сливается со служилой. Почва для превращения служилых людей в земельных магнатов создавалась еще в период поселения готов в Аквитании и Испании. При разделе земель с местным населением короли могли предоставлять некоторым лицам, в первую очередь дружинникам, большие владения, чем прочим [754]. Знать и позднее, в VI-VII вв., получала дарения из доменов фиска [755]. Имуществом, полученным от короля, готы обычно могли распоряжаться, как своим аллодом, т. е. свободно, хотя в ряде случаев такого рода пожалования (особенно в поздний период) были, по-видимому, условными [756]. Концентрация поместий в руках готской знати происходила также путем покупки земли и в результате прямого насилия над мелкими земельными собственниками (как местного, так и готского происхождения) [757].

Королевские должностные лица обогащались также, взимая незаконные поборы и принуждая население {151} выполнить повинности в свою пользу [758]. Готские землевладельцы, именуемые в источниках знатными, могущественными людьми, магнатами (nobiles, potentes, maiores personae), характеризуются здесь как владельцы вилл и селений [759]. В их вотчинах используется труд сервов [760], а иногда и наемных работников [761]. Часть земель передавалась во владение прекаристам и поселенцам, которые должны были выплачивать оброк [762]. В имениях готов-вотчинников жили также дружинники; за свою службу они получали земельные пожалования [763].

В экономической зависимости от таких вотчинников оказывались обедневшие крестьяне, прежние мелкие собственники. Об этом можно судить по упоминаниям Вестготской правды о задолженности крестьян, о получении с них десятин за выпас скота в чужом лесу, а также о взимании с неимущих земледельцев платы за пользование скотом, в том числе лошадьми, необходимыми для выполнения повинностей [764].

Рост крупного землевладения и возвышение вотчинников над общинниками-крестьянами находит свое отражение в дифференциации гражданских прав различных слоев свободных готов.

Как отмечалось выше, Вестготская правда, устанавливает за одни и те же преступления различные наказания для знати и для свободных inferiores. Ограничиваются браки между лицами, принадлежащими к {152} различным разрядам свободных [765]. Можно предположить, что в разряд, противопоставляемый "низшим", т. е. в состав honestiores и maiores, входили не только крупные землевладельцы, но и мелкие вотчинники. По-видимому, как раз ими являются те maiores и honestiores готских законов, которые непосредственно участвуют в хозяйственной жизни деревни, вступая даже в прямые столкновения с другими деревенскими жителями [766], ведут борьбу с церковью [767] и друг с другом из-за рабочей силы [768], применяют ради повышения своих доходов различные осуждаемые законами способы эксплуатации рабов [769].

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука