Готские письма

В действительности, как только появилась информация о том, что я баллотируюсь в Государственную думу, просьбы об интервью и приглашения на телевидение и радио не только не участились, но даже и совсем напротив – как отрезало. Редакторы СМИ говорили: «Теперь только за деньги». Теперь любое появление в СМИ – это реклама и агитация, значит, только за деньги. Без денег рекламу и агитацию можно и нужно делать только одной партии – партии президента, правительства, «Газпрома» и «Роснефти», партии «Единая Россия». Остальным только за деньги. И то нет. И никаких новостей, ничего. Ни про кого. Кроме партии «Единая Россия».

Так что общение со СМИ не усилилось, но почти прекратилось. И встреч с избирателями тоже почти не было. Митинги мы устраивали сами, но что это были за митинги? Слёзы.

А вот чего прибавилось, так это бумажной работы. Оказалось, что выборы – это прежде всего бумаги. Документы. Чтобы зарегистрироваться в качестве кандидата в депутаты, мы заполняли восемнадцать анкет на ста семидесяти листах и прикладывали документы шестидесяти четырёх наименований в восьми пухлых папках. Но с регистрацией бумажная работа не закончилась. Далее надо было согласовывать каждый агитационный материал, каждое мероприятие и обеспечивать отдельной кипой документов каждый платёж с избирательного фонда.

Я взял в свой штаб двух юристов. Я думал, что вся бумажная работа будет закрыта двумя юристами. В результате же на бумажном фронте работал я сам, два юриста и весь остальной штаб. И всё равно мы не успевали и не умели делать всё правильно. А тут ещё Кобелёв подал на меня в суд!

Кандидат в депутаты, зарегистрированный по одному со мной округу, Алексей Кобелёв из партии «Справедливая Россия» оспорил мою регистрацию в качестве кандидата в депутаты и потребовал снять меня с выборов по суду. Кобелёв прицепился за крючки и закорючки в некоторых местах моих анкет и приложенных документов. Кобелёв обличал меня как тайного олигарха, утаившего имущество и доходы. Кобелёв хотел моей крови и не мог дождаться дня голосования. Он хотел моей крови прямо сейчас. Так что нам ещё и судиться пришлось.

24

Предварительное заседание городского суда по заявлению Кобелёва было назначено на 24 июля, пятницу. Я решил не только послать одного из своих юристов, девушку Нику, очень умную и симпатичную, к тому же мастера спорта по плаванию, но и сам присутствовать. Развитие событий показало, что это было правильное решение.

Надо было пойти. Надо было показать своё уважение суду. В знак уважения следовало одеться прилично и строго. Мне пришлось вытащить из шкафа костюм. Рубашку. И – о господи! – галстук. Я натянул брюки и влез в бежевого цвета рубашку. Я завязал на шее галстук самым простым узлом. Я надел пиджак. И моментально мне стало во всём этом душно и невыносимо жарко.

Я сказал: «Ещё одно доказательство. Миром правят рептилоиды. Только ящерицы могут целые дни проводить в этом нелепом облачении. Нормальному человеку хочется джинсов и растянутых маек. И разношенных кроссовок. Никакой твёрдой обуви. Никаких туфель. О господи! Справедливости ради надо, однако, заметить, что среди простых людей половина тоже ящерицы. Это слишком заметно, когда спускаешься в метро. Спускаешься в метро, например, зимой. В тёплой одежде. И люди, они сразу, ещё на эскалаторе, начинают снимать с себя шапки, разматывать шарфы, расстёгивать куртки. А ящерицы, они об этом даже не думают. Как были укутанные, так и едут. Даже шарфы не разматывают. До самой конечной. И ни капельки пота у них на лбу не выступает. Потому что они ящерицы! Рептилоиды правят миром, но половина мира, которым правят рептилоиды, тоже рептилоиды. О боже! Что я тут делаю?»

Иван Шимода сидел в комнате, наблюдал мои мучения и слушал мои причитания. Он приехал ко мне, чтобы сопроводить меня в суд. Он сидел в кресле-качалке, качался и кивал головой: так, мол. Так. Правильно. А потом сказал: «Это стало ясно ещё в Средние века». Я спросил: «Что стало ясно?»

Шимода сказал: «Ну вот это всё, о чём ты сам сейчас рассказал. Про ящериц.

Взять, например, Европу. Сначала в Европе была демократия, настоящая демократия, военная (настоящая демократия может быть только военной демократией, когда каждый мужчина – вооружён, каждый мужчина – воин, такое сообщество, и только оно может оставаться демократичным, “винтовка рождает власть“ – так говорил Мао, тотальная отмобилизованность племени в войско является наилучшей и единственной гарантией демократического режима). А потом как-то так получилось, что военные обязанности были делегированы только одной части племени. И война стала не всеобщей радостью, а узкой специальной профессией. И ещё, весьма подорожала экипировка.