Готские войны

— Бывшие вояки все сейчас в селениях своих сидят на всём готовеньком, их одевают, кормят, холят и лелеют. Те никуда не пойдут, а зачем, свою славу они уже завоевали, теперь за счет неё и живут, а вот молодежь, так те до забав готовые, может и пойдут в наём. За две сотни гривен серебра я тебе найму сотню лучших воинов на год, только нам ведь сотни мало — почесал бороду Гореслав.

— Тогда набери две сотни до первого снега.

— Если ты войны ждешь, то первый снег тебя не спасет, как раз, как лед встанет, так и жди ворога — с сомнением произнес Гореслав.

— Я не хочу обманывать людей, если летом не отобьемся, то умрем все как один. А если лето отстоим, то зимой нас уже вожди готские побить не смогут, я всех дружинников в брони одену, прогоним поганых Германцев до самых степей, где роксоланы правят, а там людишки Кугума ворогов и без нас побьют. Скажи Гореслав — спросил я — а кто за тебя останется старшим, как ты уйдешь?

— Вон Орша, он воин хороший.

И тут опять блик, и темнота, аж повело чуток. Да что это за флешка там в голове такая кривая? Память подгружается, с вирусами какими-то, это наверное опять знакомое слово услышал, аж в глазах искры. Выходит память моя среагировала на имя Орша. Я помню кино про Великую Отечественную смотрел, так там город Орша, немцы штурмовали и стоял он на Днепре, а тут такое совпадение.

— Знаешь Гореслав, я тебе другой городок после войны дам, там ворогов много, дикари лесные часто шалят их песьеголовыми зовут. Там и руда есть, из которой железо доброе делают и торговля хорошая. Удержишь ли от ворога?

— Ты мне селение Бажены отдать хочешь? — спросил Гореслав — а её с родом куда?

— Её я в Полоцк со всеми родовичами заберу, а ты людей, что ко мне захотят всех собирай и в лесную крепостицу веди, будешь там вождем, а наемников тут в селении Орши оставишь, пусть сам его от ворогов защищает.

Цветана в последние дни не разговаривала даже с прислугой однако старая бабка ведунья всё не отходила от неё. Тётка Миронега всячески пыталась разговорить свою подопечную и развеять её плохое настроение.

— Что стало с тобой дитя мое, чем ты так расстроена? — спросила Миронега.

— Я думала, что еду к мужу доброму, который будет думать о роде своем — грустно ответила Цветана — однако Чеслав лишь о войне думает, а вместо суженной своей с грязными девками возлягает.

— Да что ты говоришь Цветанушка? А я вот от баб слыхивала, что после нашего приезда никто из девок полоцких в светлицу княжескую не захаживал.

— Нешто ты думаешь, что такие дела только в светлице творить можно — возмутилась Цветана — Чеслав ни разу ко мне не пришел, ни разу уд свой не обнажил и с женою своей не возлег, неужто я так некрасива, что он меня за всё это время не возжелал? А хватать девок помойных за не пристойные дела ему охота?

— Ну мало ли, муж твой воин, и в походах много девок может иметь, разве то плохо?

— Много девок? — зашипела Цветана — ты что Миронега, что ты говоришь? У него же жена законная имеется.

— Ты уж его по нашим законам не суди — покачала головой Миронега — Чеслав от рода вендов, а у них в роду положено много жен иметь, не то что в родах буссовых.

— Макошь, богиня наша повелела нам одного мужа и одну жену иметь, а чужих супругов не возжелать, грех то — прошипела Цветана.

— В нашем роду действительно обычаи такие, только вот знаешь ли ты, что в родах наших жену погибшего брата своего требуется в род принять — усмехнулась Миронега — а ты что же думаешь, что брат погибшего мужа не возляжет со вдовой? А у некоторых в доме по три, а то и четыре вдовушки живут, и все они бабьего счастья желают, всем мужской ласки хочется. Так почему ты их не осуждаешь, а мужа своего, да еще и князя осуждаешь?

— Вдовушки пусть с пастухами да пахарями возлягают, а я княжна и чужих баб рядом со своим суженным не потерплю.

— Ох и горяча ты девка, а ты просто подумай, неж то у богов на всех баб мужей хватит. Они ведь умираю гораздо чаще чем мы. То на охоте зверь лютый задерет, то лодка на воде перевернется, а то и вороги побьют. Вот вывел твой брат в поле пять сотен воинов прошлым годом, а домой меньше половины возвернулись, и куда теперь бабам с детьми погибших воев деваться, где им боги новых мужей найдут? Вот и лезут они ночью под бок сильного мужика, так за что ты их осуждаешь?

— За князя осуждаю — зашипела Цветана — нечего под чужой бок лезть, пусть в сарае под борова залезают, а князь был мой.

— Почему был?

— Да потому, что девицей к батюшке своему я возвращаюсь.

— Беда, что же ты девка, не смогла князя в светлицу свою завлечь, что же молчала то? Могла бы сказать мне, попросить помощи могла, уж я то пособила бы. Неж то мы с бабами князя аки бычка за уд в твою светлицу не привели?