Говори со мной по-итальянски

Хотя он и не является британцем, но, насколько я понимаю, причисляет себя к ним. И это неудивительно: родной язык для человека тот, на котором он думает; родная земля – та, на которой он родился. Маркус никогда не станет истинным итальянцем, но я понять не могу, с чего он взял, что я националистка?! Неужели придурок впереди считает, что я не желаю общаться с ним и его друзьями, потому что они другой нации? Зачем тогда с таким упоением я изучала английский и французский языки? Для чего мечтаю путешествовать по миру. Я люблю Италию, я люблю Рим, но я не узко мыслящий человек, сконцентрированный только на том, что его окружает.

И, честно говоря, мне безумно обидно, если Лукас, Маркус и… как его там… Дейл уверены в своей правильности. Нет, все не так. Хотя ведь должно быть безразлично, какие представления они имеют на мой счет.

Должно же быть!

Исходя из собственноличных соображений, я решаю вновь промолчать. Но стоит мне обернуться и сделать шаг, как Маркус, буквально подлетев, хватает меня за локоть, заставляя обернуться и посмотреть на него.

– Вообще-то, мы с Пьетрой собирались тебя подвезти, – не скрывая недовольства, бросает Марк тихо.

Ему даже не удается понять, насколько сильно я сейчас боюсь. На время я даже застываю, ощутив его руку на своем теле. Это ужасно. Ужасно!

«Хочешь ее трахнуть?»

«Думаю, она еще девственница».

– Отпусти, – сипло требую я, запрещая себе заплакать.

Нельзя, нельзя, нельзя. Пожалуйста! Он не должен видеть меня уязвимой. Никто из них.

«Девственница или нет?!»

Сознание подкидывает очередную фразу, что Марк сказал мне пять лет назад:

«Я сейчас изнасилую тебя, веришь?»

Тогда я нечаянно, не подумав, вскинув глаза на парня, со всей враждой, хранящейся в душе, шиплю:

– Я тебя ненавижу.

На мгновение его рот приоткрывается и, кажется, Маркус забывает дышать. Он моргает, приходя в себя после моих слов. Удивлен, что я так отношусь к нему, хотя мы почти не знакомы. Тот факт, что он является кузеном моей подруги, видимо, обязан был стать мостом между ним и мной. По его мнению.

– Что? – чуть засмеявшись, изумленно выдает шатен.

Еще громче, еще яростней звучит мой ответ:

– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

И вырвав руку, пока Марк находится в ступоре, отбегаю назад, поправляя лямки темного рюкзака на плечах. Почти дойдя до открытых ворот, ощущаю, как слезы стекают вниз по щекам.

«Прямо здесь тебя трахну. Веришь?»

Нет, нет, нет.

НЕТ!

Возвратившись, пользуясь тем, что Пьетры пока на горизонте не видно, и она меня остановить не сможет, замахиваюсь, сцепив пальцы в кулак. Им я ударяю Маркуса под левым глазом. Неожиданность заставляет парня хрипло вскрикнуть. Ладонью он хватается за больное место и растерянно на меня глядит. В его глазах плещется озадаченность. Вытерев наглядно слезы, я посылаю ему победную улыбку, а потом, наконец, убегаю вверх по улице. Добираюсь до тротуара и, не останавливаясь, бегу. Совсем скоро я прибуду к станции, где смогу спуститься вниз, чтобы доехать до своего квартала. А сейчас… мне стало легче. Один удар – и реально стало лучше.

Фантастика!

Лукас

Не знаю, как ей удалось добыть мой итальянский номер, но она продолжает донимать меня своими бессмысленными звонками. Я не собираюсь прощать, не хочу встречаться, и слышать ее голос сродни мучению. Почему бы просто не убраться из моей жизни?

Папа вдруг присоединяется ко мне. Я понимаю это, выйдя из задумчивого состояния, благодаря второму баскетбольному мячу, брошенному в высоко прикрепленное кольцо. Первый мяч все еще у меня в руках.

– Где ты витаешь? – говорит мне мужчина немного выше меня с глазами, идентичными моим.

Его волосы строго зачесаны назад. Это значит, отец только что вернулся с работы. В свободное время его короткие пряди растрепаны и торчат в разные стороны, как у подростка. Несмотря на суровую репутацию на фирме, это очень добрый и справедливый человек. Я никогда бы не пожелал другого папы себе или своего младшему брату.

– Влюбился? – спрашивает присоединившийся к игре бизнесмен.

Я встряхиваю головой, усмехнувшись.

– Ты, правда, в это веришь?

– Я не теряю надежды, – улыбается он, и в его лице, покрытом редкими морщинами, я узнаю свое.

Интересно видеть перед собой человека и иметь примерное представление, каким станешь лет через двадцать пять.

– Она опять звонила, – расстроено делюсь я, бросив мяч в баскетбольный щит с кольцом.

Как и предполагалось, я не попадаю внутрь; он просто ударяется о стойку и отскакивает на землю. Отец ловит мяч, пнув несильно ногой свой, который он достал из гаража.

– Мама? – зачем-то уточняет мужчина.

Я, черт возьми, завожусь с полуоборота.

– Она мне не мать!

– Лукас…

Я перебиваю его быстро и четко выговариваю каждое слово:

– Хватит решать за меня. Хватит ее оправдывать. Мне было всего четыре года, папа! Всего четыре! Исабэл стала мне мамой, так все и останется, – ровным тоном заканчиваю я и на миг прикрываю глаза.