Говорящая собака

– А если бы я получала фунт каждый раз, как ты ответишь на этот вопрос, до сих пор бы ходила без гроша в кармане.

Я улыбнулся ей, надевая свою бумажную корону.

– Порядок, – ответил я.

– Хорошо. Просто ты изменился. Ты знаешь?

– Знаю.

Мы не обсуждали случившегося с Пучком. Да и какой смысл? Все равно, что показывать при каждой встрече незаживающую язву со словами: «Видишь, какое дело, все еще болит, дрянь такая».

Три человека по углам главного зала заведения разыгрывали скетчи в духе Монти Пайтон, то есть, попросту говоря, артистически дурачились.

– Как думаешь, что это на него нашло? – первой не выдержала Люси.

– Думаю, у него разбито сердце, – сказал я. – Он разочаровался в людях.

Здесь не было пьяных сантиментов – я сделал всего пару глотков.

– Я скучаю без него, а ты? – спросила Люси.

– Да, – выдавил я, глядя в свой бокал. – Скучаю.

Прикончив «Маргариту», я заказал еще пару. Неоспоримым достоинством заведения Большого Эла было то, что в нем можно было абсолютно гарантированно надраться в сосиску.

– Скоро, Люси, – сказал я, – меня добьют окончательно.

Хотелось рассказать ей все: о том, как Пучок разговаривал со мной, о том, как я ввязался в неблаговидное дело с миссис Кэдуоллер-Бофорт, о Коте и о том, что я не могу заснуть в этом новом доме.

Выпивоха из меня никакой, и я на собственном опыте убедился, какой сногсшибательной мощью обладает обыкновенная рюмка «Маргариты». Мне следовало остановиться после первой. Все, что у меня осталось в памяти от застольной беседы, – бесплотный голос Люси, звучавший в ушах: «И где он теперь?» – а я не мог даже ответить.

Часам к четырем зазвонил телефон: Линдси.

– Нам надо поговорить, – сказала она.

– Если у меня это получится, – хмельным голосом сообщил я в трубку. Люси куда-то подевалась, а вместе с ней исчезли и двое-трое других сотрудников. Только уборщики упрямо уничтожали «Маргариту».

– Я от тебя без ума, Линдс! – громко объявил я. Один из уборщиков крякнул.

– Дело срочное, – настаивала она.

– Мы тут все у Большого Эла, – проговорил я, еле ворочая языком. – Приезжай выпить с нами.

– Я знаю, ты говорил мне утром, что у вас вечеринка, забыл уже? Я жду у двери.

– Ну так заходи!

– Мне кажется, будет лучше, если выйдешь ты, – сказала она.

Холодный воздух освежил меня, но не окончательно, какое-то затхлое чувство оставалось внутри.

Свежий воздух загадочно влияет на чувства нетрезвого человека. Мама всегда предупреждала гостей: «Рюмка перерастает в две за порогом».

Впрочем, не думаю, что дело тут только в свежем воздухе, хотя и он дает свой эффект.

Я стоял на нетвердых ногах под ярким светом фонаря, чувствуя, как вращается мир вокруг.

Линдси была как стеклышко. Как пьяный перед трезвой, я ощущал себя неловко и пробормотал нечто вроде извинения.

Линдси вздохнула, однако она не собиралась меня распекать.

– Все гораздо хуже, чем я предполагала, – безрадостным тоном сообщила она.

– Что значит хуже? – Отчего-то мне стало смешно.

– Сначала он собирается подать гражданский иск. Так можно быстрее вернуть деньги. Когда же он выиграет процесс и деньги будут возвращены, он собирается начать уголовное дело. Дэйв, мне очень жаль.

– Порядок. – Я сделал неверный шаг вперед и передал себя в ее руки. – А что Кот? Он собирается что-нибудь делать?

Вообще-то я как раз надеялся, что этого не случится, просто собирался предупредить Майлса в случае чего.

– Он не из тех, с кем можно играть в такие игры. Половина судей в Англии – его одноклассники. Он дружен с министром внутренних дел.

От страха трезвеешь очень быстро. Я думаю, происходит это потому, что, пока человеческий мозг разваливается на части, одурманенный алкоголем, на поверхности оказываются древние инстинкты, которые мы унаследовали от рептилий. Тому же, кто благодаря алкоголю переступил и этот порог, остается только надеяться, что, упав, он сольется с землей и его никто не заметит.

– Что нам делать, Линдс? – печально вопросил я.

Ответ был написан у нее на лице:

– Ты прыгаешь с парашютом, не так ли?

Линдси сглотнула ком в горле. Видно было, как нелегко ей дается этот ответ.

– Знаешь, Дэйв, я должна позаботиться о себе. Я не хотела, чтобы так случилось, но так случилось. Все шло к тому, что мы расстанемся. – И она погладила меня по плечу.

– Что значит расстанемся? Я же все делал, как ты хотела, чтобы ты была счастлива. На себя я просто наплевал, все для тебя. – Обвинение было неуклюжее, но меня застали врасплох.

Как же я проморгал неизбежность этого момента.

– Может быть, тебе не стоило поступаться собой, – снова вздохнула она. – Мы разные, Дэвид, и это необходимо признать, чтобы не портить друг другу жизнь.

– Так зачем же ты втянула меня в это, зачем жила со мной, зачем заставила расстаться с собакой?

– Я надеялась, что это поможет. Что это как-то подействует на тебя. Я думала, мы станем единым целым… Не получилось. Ты все равно любишь эту собаку больше, чем когда-либо любил меня.

– Ну, хорошо, пусть так. Но я же и тебя…

Она остановила меня:

– Не надо, Дэвид. Все прошло. Мне не нужен человек, который не может открыть мне свое сердце.

– Или бумажник, – добавил я.