Говорящая ветошь (nocturnes & nightmares)

Шёпот мелколесья
лезет в дребедень:
в собственную весь я
превращаюсь тень.
[…]
Зреньем на ветках
отдыхают все.
Воркотня бесцветных
где-то в синеве.
где-то в синеве.
[…]
Птичьи уморы
упадают в пруд,
зная цель, с которой
дачники их прут.
[…]
К сожаленью, цели
нет и зря я льну
к тем, что с корнем съели
жизни белену
к тем, что с корнем съели
жизни пелену

веки

Я в весеннем лесу
Покурю и поссу,
В из кармана торчащую фляжку
Заберу я слезу
у берёзы. Лису
Ущипну за лохматую ляжку.
Ветер зол и тяжёл
Я поссал и ушёл
Я таскаю с собой эту флягу
Словно ветер тот лист.
И, как есть, атеист,
В эту землю постылую лягу,
И как был атеист,
В эту землю остывшую лягу.
Жить – что ссать на ветру
Эту жизнь я сотру,
И тогда, упокоясь навеки,
Ветер стихнет к утру,
Я навеки сотру
Свои веки сотру я навеки
и ответ их сотру я навеки
этот ветер сотру я навеки

ночные гости

Ветер стихнет к утру
Я обиду утру
Я об ветер сотру свои веки
Ночью ветер и лёд.
И всю ночь напролёт
Я читаю «Былое» и «Вехи».
А как ветра налёт –
«Двести и нее. т» –
Приголубит и снова нальёт.
Иль всю ночь напролёт
Бьёт гостей заварных
Кандалами цепочек дверных.
напихает в них яблок глазных
ночь обиду сотрёт
ветер в песню сольёт
кандалакши цепочек дверных

век XXI

Век двадцать первый. Горний Афтар жжот.
Синоптик обещает потепленье.
Все остальные – светопреставленье
(не знают: год).
Очкарик-лицеист с фигурой гимназистки
Листает блоги. Рядом кот из миски
Жрет вискас, скукою томим.
Метёт за окнами.
Там строят Третий Рим.
Кот жмурится: кот знает за халяву.
Очкарику не спится: топчет клаву.
«Век двадцать первый. Горний Афтар жжот.
Народ безмолвствует. Витийствует Пархатый».
Ничо так гыы но надо б рифму. хаты?
причем тут хаты?
Подкрепившись, кот
урчит утробно, яйца вспоминая.
А мысль нейдёт. И мышь как неродная.
Нет, так начну: «Народ мой глух и нем,
готов мять жвачку зрелищ вместо хлеба.
И чернь, взбесившись, уже целит в небо
своим КГ/АМ»

отрада

«Я обещала не обманывать
И проскользнула утром рано
В осенний сад. А там – охрана:
Давай мне за спину заламывать
Худые руки:
Эти суки…»
Её трясёт и слезы капают
Как воск на сброшенное платье,
И, заключив её в объятья,
Я слушаю её и лапаю
Своей шершавой в цыпках лапою.
А в это время из парадного,
Как будто управдом подвыпивший,
Выходит муж. Он из Отрадного
Вернулся, паспорт позабымши.
вернулся паспорт позабывший
муж из далёкого отрадного…

элегия