Говорящая ветошь (nocturnes & nightmares)

Аккуратный и бледный, в штиблетах,
начищенных до блеска.
На шею накинута
нейлоновая леска.
Упругий, как строка Ходасевича,
ты
вот-вот сольёшься со своей рифмой.
– какой?
– «кранты».
В комнате трое.
Плюс пудель и канарейка.
Работает ТВ (для фона) –
комедия про миллионера Корейко.
Впрочем, никто и так не издал ни звука:
зачем?
чу… запах красного вина и лука
из уст
приоткрывшихся…
– я буду говорить.
– да… конечно… мы слушаем…
– если не возражаете, я буду изъясняться
свободным стихом
– разумеется… как будет угодно…
– идите на.й.
– всё?
– всё.
Двое смеются из вежливости.
Блюдца
дребезжат от напряжения,
как в Сталкере Тарковского…
…занавéсь окна… – да-да…
в стёклах огни: не спит Москва.
…ладно, понеслась…
…на улице накрапывает. я отдаюсь во власть
войлочных шумов ночи… смутных воспоминаний,
быстро сменяющихся эмоций… видений наяву
я отхлебываю ещё… я плыву
мне кажется… я как бы в Символистском Театре…
или будто я на Монмартре…

Часть III

ночные звуки

эй т!
иди сьдаа…
эй т!
иди сьдаа…
Полночь. Зима. Пруд
Лёд уже чёрен.
Шлепают по воде
утки.
– Где ты? Тебя ждут
четвёртые сутки.
Рассвет. Пять утра. Вокзал.
стйать ск
яскзааал…
стйать ск
яскзааал…

«белыя мухе…»

# #

белое безмолвие, бе-бе

Владимир Богомяков.

«Котик Ползаев»

белыя мухе
литают
литают
не тают
разныя звуке
звучат приглушонно
умолишонно
на даче в кратово
у коли
колим колуном чурки
юркие
юркие чюрки
а может чюрки́
гуляем у озера
и по берегу реки
реки́-речюрки…

послесловие

Первый снег улёгся
и лежит себе.
Уже нет.
Тает как деньги.
Ветер
клочья времени моего
уносит
куда-то…