Говорящие с...

   Хризолит так разнервничался из-за ее предстоящей прогулки, что Эша, в конце концов, сняла его и оставила в комнате, но даже закрывая за собой дверь, все еще ощущала изумрудно-золотистое негодование камня. Оно тянулось за ней почти до лестницы и только там оборвалось. Эша прислушалась, замерев в полумраке. Дом спал, дом был наполнен совершенной ночью и снами. Интересно, спят ли предметы, снятся ли им сны и если да, то какие? Снятся ли столам пышные обеды, снятся ли зеркалам прошлые отражения, снится ли этому ковру перед лестницей касание чьих-то ног, а тому креслу - чье-нибудь седалище?.. Начавшееся было лирично размышление скатилось в иронию, и Эша, неуверенно переступив на месте босыми ногами, вздохнула и начала подниматься по ступенькам. Со второго этажа долетал раскатистый храп Аркадия Алексеевича - казалось, там погромыхивает вулкан средних размеров. Вероятно, дверь супружеской спальни была приоткрыта, и Эша превратила шаги в шажочки. Ее целью был третий этаж, куда ей, фактически прислуге, ходить запрещалось. Жилыми являлись первый и второй этажи - там были кухня, столовая, гостиная, спальни, третий же этаж был исключительно парадным. Там тоже были гостиные и спальни, там был кабинет, где иногда посиживал глава семейства, и там Гречухины держали свою самую дорогую мебель. Третий этаж был предназначен исключительно для любования, и Эша уже не раз представляла, как Тася или Аркадий Алексеевич запираются там вместе со своими бесчисленными стульями, шкафчиками и диванами и предаются медитации. Впрочем, по словам Наташи, и там было полным-полно хулиганистых призраков.

   Ступив на площадку третьего этажа, Шталь снова прислушалась, потом включила крошечный фонарик и осторожно отворила тяжелую резную дверь. Коридора здесь как такового не было, комнаты переходили одна в другую, и Эша, бесшумно вошла в первую, аккуратно ступая по пушистому ковру. Слабо пахло деревом, тканью, духами Таисии Игоревны и пылью. В полумраке мебель казалась бесформенными мрачными глыбами, но тонкий луч фонарика игриво трогал их и отнимал у тьмы то гобеленовый цветочек, то пухлого деревянного купидона, то золоченую львиную морду, то бронзовый медальон, и мебель оживала, и уже не виделась глыбами, когда луч ускользал - перед глазами Эши так и оставались пышные диваны, украшенные в китайском стиле комоды, бесподобные талашкинские шкафчики, величественные императорские письменные столы с пьедесталами. То и дело выплывали навстречу тускло поблескивающие псише, и луч, падая на зеркало, вспыхивал в нем ослепительной звездой, и за звездой Эша видела собственную двигающуюся темную фигуру, похожую на призрак - в первый раз что-то у нее внутри даже воскликнуло "а-ахх!" - но, конечно, это был не призрак, эта была Эша Шталь с фонариком, которую непременно застукают и непременно уволят, если она позволит себе ааххнуть вслух. Она шла и слушала, понимая теперь, почему Наташа отказалась ночевать в доме. Она слышала прежде такие звуки и в своей комнате, но там они были слабыми, еле различимыми, к тому же, у нее был очень хороший сон. Здесь же их было очень много, и от них ей было слегка не по себе. Шорох, поскрипывание, шелест и треск заполняли комнаты, через которые шла Шталь, - тихие и громкие, шли они от шкафов, от стульев, от кресел - то невесомые, словно чей-то жалобный шепот, то тяжелые и уверенные, будто по креслам и диванам и впрямь прыгали развеселые призраки. Не выдержав, Эша остановилась, водя фонариком по сторонам. Звуки не прекращались. Мебель пела, шептала, бормотала, вздыхала и ворчала. Протяжной гулкой нотой вступила диванная пружина. Громко охнула пустая, изукрашенная цветами софа-бержер, словно у нее был приступ ревматизма. Раздался едва слышный скрип, луч фонарика метнулся вправо и высветил медленно открывающуюся дверцу кабинета-шкафчика, за которую точно тянула чья-то невидимая рука.

   - Призраки, - иронично шепнула Шталь, на всякий случай перекрестилась фонариком, потянулась и прикрыла дверцу. Софа снова охнула, Эша обернулась, и дверца опять закрипела, открываясь. Эша закрыла ее. Дверца открылась. Эша закрыла ее и прижала ладонью. Подождала, потом отпустила. Дверца не двигалась. Шталь шагнула в сторону, и дверца опять тихонько поплыла вперед.

   - Плохой шкаф! - сказала Эша и толкнула дверцу. В этот момент открылась дверца с другой стороны. Эша убрала ладонь, тогда отворилась и эта дверца, и еще одна ниже, и через секунду шкафчик ощетинился на нее всеми дверцами, которыми обладал.