Говорящий ключ

— Иногда мне хочется заглянуть в будущее, — сказал Воробьев, делая вид вполне насытившегося человека, — перенестись вперед лет на полсотни, посмотреть, что будет тогда, как люди устроят свою жизнь. — Он дунул на коптилку. — Надо приберечь, посидим без огня, помечтаем. Я представляю наш ключ, каким он будет через пару лет. Тогда здесь, на ключе...

— Погибших геологов...

— Наоборот, на ключе счастливых геологов вырастет большой горняцкий поселок. Мощные драги будут добывать ценный металл. Мы, геологи, — счастливые люди. Мы с вами нередко появляемся там, где никогда не ступает нога исследователя. Мы — пионеры новых земель и завоеватели новых богатств. Вслед за нами нередко идет армия строителей, и глухие, пустынные до этого места оживают. Не пройдет и десятка лет, и мы не узнаем этих мест.

Воробьев говорил горячо и увлекательно, с глубокой верой. Он развернул перед Ниной грандиозную картину будущего. Словно раздвинулись сырые стены мрачной пещеры, пропустив яркий свет тысяч электрических огней, вспыхнувших по склонам сопок. Всюду кипит жизнь, высятся трубы заводов, шахт, расступилась тайга, присмирели закованные в гранит реки. Появились города, рабочие поселки, соединяясь между собой сетью дорог. От моря и до океана бегут поезда, рассыпая искры в снежных просторах. Недра земли отдают свои сокровища победившим людям, и там, где бродили лишь медведь да сохатый, слышится гордая поступь творца жизни — человека.

Воробьев, ободряя Нину, ободрял и себя.

Прошло еще много времени, кончились продукты. Постепенно и сам он стал терять надежду на спасение. Пользуясь минутами, когда девушка забывалась в тяжелом, тревожном сне, Воробьев на одной стене грота расчистил и сгладил от выступов квадрат размером с грифельную доску. Кусочком мела, случайно найденным в планшетке, геолог написал несколько слов об открытии месторождения золота. Ниже он поставил две подписи и дату. Немного подумав, геолог добавил несколько прощальных слов к товарищам и, шатаясь от слабости, вернулся к Нине. Через час, когда он заснул, Нина зажгла огонек, прочитала надпись и в самом углу прибавила два слова: «За Родину».

А в это время Большаков, вновь и вновь оглядывая склоны сопки, отыскивал пещеру. Ее не было. Скала Дракона ослепла, у нее пропал последний глаз. Минуту проводник сидел, осмысливая внезапно мелькнувшую догадку, затем вскочил и с резвостью юноши побежал вниз к лагерю.

— Есть, Антип Титыч, нашел я, однако! — Большаков подошел к Юферову, тяжело переводя дыхание. — Вели брать лопаты, кайлы, пойдем.

— Лопаты и кайлы? Зачем?

— Нашел, говорю. Нину нашел, начальника нашел.

— Где, где они? — набросился Юферов. — Говори скорее, не тяни.

— Завалило их, раскапывать надо. — Проводник схватил попавшую под руку лопату, направился к обрыву сопки. За ним, вооружась инструментами, спешили разведчики. — Здесь, — повторил Большаков, останавливаясь около свежей осыпи обрыва, где совсем недавно произошел обвал. — Пещера тут была, а теперь ее нет, значит, там они, завалило их. Медведя убили, дождь пошел, спрятались там, однако. — Проводник, отставив лопату, поднял крупный камень, отбросил его в сторону. Его примеру последовали все. Через минуту Юферов установил порядок, и работа закипела. Разведчики отгребали мелкие камни, перебрасывали покрупней, переваливали артелью большие глыбы. Каждый старался работать напрягая все силы.

...Геолог и радистка проснулись от какого-то неясного шума, проникавшего сквозь каменные стены. Воробьев приподнялся на локтях, прислушался. Глухой, еле слышный шум доносился со стороны входа, слышались неясные голоса людей. «Нашли!» — мелькнула радостная мысль.

— Нашли, Нина, нашли! — крикнул он, тормоша девушку. — Я говорил — найдут!.. Ведь это коллектив, разве могли они не найти нас?!

— Я слышу, Николай Владимирович, — тихо ответила Нина и, не выдержав, разрыдалась.

— Ну вот... Теперь это совсем некстати, — растерялся Воробьев, чувствуя, как у самого слезы радости бегут по щекам. — Перестаньте, Нина, надо встречать друзей. — Здесь, здесь, друзья! — крикнул Воробьев, идя к входу.

— Здесь, — тихо шептала Нина, поспевая за ним. Ей казалось, что она кричит громко.

Через минуту под дружным напором разведчиков отвалился большой камень, прикрывающий вход, и много рук протянулось навстречу геологу и радистке. Ослепленные ярким дневным светом, они стояли у выхода, невольно закрыв глаза.

Руки друзей подхватили их, вынесли на открытое место. Трудно было понять: кто более счастлив — спасенные или спасители. Юферов, забыв о своей незаурядной силе, стиснул Николая Владимировича в объятиях. Большаков, помолодевший от счастья, расцеловал обоих.

— Антип Титыч, сколько дней мы находились в пещере? — спросил Воробьев.

— Сегодня десятый день.

— Странно! У нас продуктов было в обрез на пять дней, голодный паек, так сказать, а между тем мы вчера только их кончили. — Он с подозрением взглянул на Нину. — Вы, Нина, не съедали своей порции!

— Мужчины хуже переносят голод. А вы, Николай Владимирович, разве не подсовывали в темноте лишнего?