Говорящий ключ

Куропатка короткими перебежками стала удаляться, уводя за собой птенчиков. Виктор печально вздохнул, подтянул ремень, поправил ветки своей зеленой «юбки» и решительно зашагал вперед. На душе у ребят было легко, словно, отпустив семейство куропатки, они совершили какое-то геройство. Они пели одну за другой все известные им песни. Наконец все было перепето. Голод не утихал. Мальчики все чаще останавливались, выискивая ягоды, Большую палатку экспедиции они увидели внезапно в узкой долине, поросшей высокой травой, перевалив через каменный увал. Около палатки горел костер, виднелись люди, а в стороне паслись лошади и олени.

Николай Владимирович был несказанно удивлен, когда раздался радостный лай Хакаты и перед ним появился Саня в своих необычных галифе и с ружьем за плечами.

— Здравствуйте, товарищ начальник! — Саня степенно подал руку, глядя в лицо геолога.

— Ты откуда взялся, Воробей-охотник?

— Вы сказали, приходи к нам... тогда в селе, — напомнил Саня. — Вот мы и пришли.

— Значит, ты не один?

— Там Виктор, — Саня показал на кусты.

— Чего же он прячется?

— Он без штанов.

— А ты... а ты во что одет? — Николай Владимирович невольно рассмеялся, глядя на смутившегося мальчика.

Саню окружили разведчики, засыпая вопросами. Юферов принес свои запасные брюки, а Нина, рассмеявшись, попросила Марченко:

— Научите меня, как вы шьете шаровары?

— И учить нечему, возьмите мешок, разрежьте его до половины да зашейте, чтобы гачи получились, — пояснил старатель. — Вот вам и шаровары будут.

Нина достала почти новую черную юбку и минут за десять сделала из нее превосходные шаровары. Неожиданное появление мальчиков, рассказ Сани о всех несчастьях, которые свалились на них, вызвали оживление и насмешили всех до слез. Успев привыкнуть к ребятам, почти все жалели о том, что они не в экспедиции, и теперь были довольны их приходом. Воробьев также не огорчался, но все же со строгим видом отчитал обоих путешественников, пообещав при первой же оказии отправить их обратно. Ребята весело переглянулись. Они понимали, что такой случай едва ли представится, и они останутся в экспедиции до конца ее работы.

Глава восьмая Таёжка

Вековые кедры и лиственницы стояли причудливыми скелетами. Ветер печально свистел в их обнаженных ветвях. Стволы деревьев хранили следы пожара, когда-то прошумевшего из края в край обширной долины, замкнутой кольцом сопок. Спаленная огнем тайга была мрачна и безжизненна. Почти целый день шел караван экспедиции по пожарищу, не встретив ни зверя, ни птицы. Животным нечего было делать в мертвой тайге.

— Прошлым летом горела, однако, — заключил Большаков по каким-то признакам, неприметным для других. — Низовой пожар был, много торфа выгорело. — Он ткнул длинной палкой в сероватое скопление пепла под крупным кедром. Шест мягко погрузился в пепел на высоту человеческого роста. Обходя опасные места, где могли быть подобные ямины выгоревшего торфа, проводник выбирал гривы и увалы, где не было пепла и лишь чернели выгоревшие корни деревьев.

Постепенно местность стала оживать. Появились заболоченные, кочковатые мари, около которых теснилась поросль мелкого леса и кустов, пощаженных огнем. Люди повеселели, лошади и олени, чувствуя близость воды, пошли быстрее. Всех томила жажда. Запаса воды не было. Разведчики, привыкнув постоянно встречать по пути речки, ключи, озера, считали лишним носить с собой фляжки. Эта же мертвая тайга оказалась совершенно безводной.

Но еще долго шел караван, пока впереди засинел целый лесной островок, а копыта оленей зашлепали по скрытой между высокими кочками воде. Лесной оазис был со всех сторон окружен марью. Она-то и отвела огонь в сторону, заставив обойти маленький клочок тайги с километр шириною.

— Тут и заночуем... в таёжке, — сказал Большаков, утолив свою жажду прямо из мари.

— В какой таёжке? — спросил Воробьев, оглядываясь, вокруг.

— Таёжка — тот лес, — Кирилл Мефодиевич ткнул дымящейся трубкой в сторону лесного островка. — Совсем отдельно от всей тайги стоит, однако. Не тайга значит, а таёжка маленькая.