Говорящий ключ

Помощь оленеводов была весьма кстати. Глядя вслед Чигору, геолог подумал, что, пожалуй, зря подозревал в этом простом, добродушном старике скрытого врага. «Но кто же тогда тот человек, которого видел Вавилов? Или в самом деле он пришел откуда-то со стороны и случайно встретился на пути экспедиции?»

Лишь к концу второго дня напряженной работы весь груз был переброшен к реке. Измученные, измазанные с ног до головы тиной, люди расположились на отдых. Оленеводы, тепло распрощавшись со всеми разведчиками, ушли к своим палаткам на другую сторону мари. На рассвете они тронулись в обратный путь.

На новом стане у реки все были в сборе. Не хватало лишь Марченко, который почему-то отстал. Воробьев, надеясь на опытность старателя, не беспокоился о нем. Марченко хорошо работал во время переправы через марь. Приспособив за плечами деревянные рогульки, он носил больше клади, чем остальные разведчики. Скоро старатель явился без рогулек, мокрый с головы до ног.

— Утопил, — угрюмо сказал он Воробьеву, — сам едва выбрался. В окно попал.

— В окно? — удивился геолог. — Где же это вас угораздило? Ведь мы проложили тропу, минуя все опасные места.

— Я напрямик пошел. Хотел сократить дорогу. Не везет мне, товарищ начальник. Ну, ничего, Марченко еще себя покажет.

— Покажете, если найдете груз, — нахмурился Воробьев. — Кирилл Мефодиевич, я попрошу вас сходить с Марченко и помочь ему.

Утопленный Марченко груз — кулек белой муки и герметически закупоренную банку сала найти не удалось. Марченко высказал предположение, что груз засосало в топь. Большаков промолчал, хмуря седые брови. Когда Марченко вышел из палатки Воробьева, проводник поглядел ему вслед и тихо молвил:

— Пустое место показал, не было там муки. Дурной человек, однако...

— Вы думаете, спрятал? — встревожился Николай Владимирович. — Зачем ему?

— Не знаю еще, — подумав, ответил проводник, — может, украл, может, утопил только другое место показал. Узнаю, наверное, найду.

Ожидая обеда, Воробьев поднялся с прибрежной отмели на более высокий берег, где начинался лес. К нему подошел Юферов. Под тенью деревьев было прохладнее, но над ухом зазвенели комары.

— Сколько их! — отмахиваясь веткой, сказал Юферов. — Тьма! Вечером заедят, если здесь заночуешь, и костер не поможет. Вот ведь изобретают люди всякое оружие для войны: атомные бомбы, разные газы, а никто не придумает такое средство, чтобы совсем истребить эту пакость! Такому человеку не грех было бы и памятник поставить. Этот комар да гнус много человеческой крови выпивают. В Москве ученые, наверное, изобретают. Может быть, скоро скажут: вот вам, товарищи таежники, подарок. Побрызгайте кругом из этой бутылочки, и весь гнус на километр вокруг пропадет. Может быть, изобрели уже где-нибудь за границей... в Америке.

— В Америке? — удивленно поднял брови Воробьев. — Там, Антип Титыч, ученые о другом заботятся — как бы сделать такую жидкость, чтобы на нас из-за океане побрызгать и не стало бы советских людей. Только кишка тонка! Пожалуй, у нас скорее найдется способ и против гнуса, и против заграничных атомщиков.

— Конечно! Одинаково — гнус, — подтвердил Антип Титыч и, увидев подошедшего Большакова, подвинулся, освобождая ему место.

— Плохо, однако, — хмуря седые брови, произнес камчадал. — Совсем плохо, начальник.

— Что случилось? — обеспокоился Воробьев.

— Рюкзак пропал, порох, патроны. Худой человек, однако, есть, — он сердито взглянул в сторону стана, — Марченко, наверное.

— Вспомните, Кирилл Мефодиевич, не забыли ли вы свой рюкзак на другой стороне мари?

— Забыл? Нет! — проводник отрицательно покачал головой.

— Большаков скорее другое забудет, только не припасы. — теребя ус, подтвердил Юферов. — Я не говорил вам об этом, а каким-то образом исчез маленький грохот для бутары. Думаю: кому он нужен? — Юферов пожал плечами. — Никому не нужен, значит, потеряли. Но потерять тоже нельзя было, ведь инструмент у нас упакован, увязан, значит, кто-то отвязал; а зачем? Не понимаю.

— Да, задача, — протянул Воробьев. Факты были тревожным, особенно этот рюкзак с припасами.

— Марченко, — коротко отрубил Большаков.

— Непонятна цель...

— Боюсь, мы узнаем, когда поздно будет, — нахмурился Юферов. — Надо взять его в работу.

— Наоборот, этого нельзя делать, — возразил Воробьев раздумывая. — Тем самым мы покажем, что подозреваем его. Я думаю, придется пристально наблюдать за ним, не спуская с него глаз.

Наблюдать за Марченко не пришлось. В тот же вечер, зайдя в палатку Воробьева, старатель заявил, что не может идти дальше и немедленно отправляется назад. Он развернул тряпку, обернутую вокруг ноги, и Николай Владимирович увидел ниже колена страшную язву с синевато-мертвенными краями и гнойником в центре.

— В дороге ударился этим местом о камень — объяснил Марченко. — Немного побаливало, да я внимания не обращал... думал, пройдет. Глядь — не прошло, болото переходил, замочил, теперь все хуже становится, загнивает.

— Перевязку надо.