Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера

– Миро, разве ты не видел запись Ольяду? Маленькие мальчики не судят своих отцов – они любят их. Грего изо всех сил пытался стать таким же, как Маркос Рибейра. Все вы, наверное, радовались его смерти, но для Грего уход отца стал концом мира.

До сих пор никто из них не задумывался об этом, и даже теперь эта идея казалась отталкивающей. Эндер видел, как они сражаются с ней. Но они знали: это правда. Теперь, когда Эндер высказал ее, все стало таким очевидным…

– Deus nos perdoa, – пробормотала Эла. – Господи, прости нас.

– Это все, что мы могли сказать, – прошептал Миро.

Эла протянула руку к Грего, тот отвернулся и сделал именно то, чего ждал от него Эндер, к чему готовился с самого начала. Грего обвил руками шею Говорящего от Имени Мертвых и горько заплакал.

Остальные беспомощно смотрели, как он плачет. Эндер поднял голову:

– Как мог он показать вам свое горе? Он думал, вы ненавидите его.

– Мы никогда не ненавидели Грего, – сказал Ольяду.

– Мне следовало догадаться, – кивнул Миро. – Я знал: ему приходится хуже, чем всем нам, но представить себе не мог, что…

– Не обвиняй себя, – улыбнулся Эндер. – Такие вещи всегда первыми замечают посторонние.

Он услышал шепот Джейн:

– Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Эндер. Ты так легко превращаешь людей в плазму.

Эндер не мог ответить ей сейчас, да она бы ему все равно не поверила. Он ничего не планировал – он импровизировал. Как он мог предвидеть, что Ольяду сохранит запись ссоры Маркано и Миро? С Грего – тут он попал, но его вел инстинкт, ощущение, что Грего отчаянно нуждается в ком-то, кто станет для него авторитетом, заменит отца. И поскольку Маркано был жесток, мальчик только жестокость мог принять за доказательство любви и силы. Теперь его слезы намочили воротник рубашки Эндера и были такими же горячими, как моча, пять минут назад испортившая брюки.

Да, он угадал, как поступит Грего, а вот Квара застала его врасплох. Пока другие смотрели, как Грего плачет, она поднялась с дивана и подошла к Эндеру. Ее глаза сузились от злости.

– Ты воняешь, – твердо сказала она. И ушла куда-то вглубь дома.

Миро с трудом подавил смех, Эла улыбнулась. Эндер поднял брови, как бы говоря: «Что-то выигрываешь, что-то проигрываешь».

Ольяду, казалось, услышал эти невысказанные слова. Из кресла, от терминала, мальчик с металлическими глазами мягко бросил:

– Вы опять победили. Она за эти месяцы никому, кроме членов семьи, слова не сказала. Не говорила с чужими.

«Но я теперь не чужой вам, – подумал Эндер. – Разве ты не заметил? Я теперь член семьи, нравится это вам или нет, хочу я этого или нет».

А потом плач Грего затих. Мальчик заснул, и Эндер отнес его в постель. А Квара уже спала в своей кровати в другом углу комнаты. Эла помогла Эндеру снять с Грего промокшие штаны и надеть пижаму. Ее движения, нежные и умелые, не разбудили мальчика.

Когда они вернулись в гостиную, Миро окинул Эндера критическим взором:

– Ну что ж, Голос, у вас есть выбор. Мои штаны для вас слегка малы и наверняка будут жать в паху, а отцовские слетят.

Эндер потратил минуту на то, чтобы сообразить, о чем он говорит. Моча Грего уже подсохла.

– Не беспокойтесь, – ответил он. – Я переоденусь, когда приду домой.

– Мать вернется не раньше чем через час. Вы же пришли поговорить с ней, не так ли? К тому времени ваши штаны уже высохнут.

– Тогда твои. Рискну своим пахом.

8 Дона Иванова