Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

– Влас Микитич, приходил кто в деревню? – отец шумно отхлебнул густой похлебки, глядя на деда.

Тот сказал:

– Нет, Матвей, не было никого. – Отца он всегда звал просто по имени. – Я по деревне гуляю каженный день, приглядываю. На вашей улице корова подохлая лежит, Васькина. Как он ее проворонил? Страшно в деревне, – добавил он вдруг и вздохнул тяжело.

Матвей оторвался от похлебки, которая и вправду была очень вкусной:

– А отчего страшно, Влас Микитич?

Тот глянул на него с грустью, ответил упавшим голосом:

– А от того, Матвей Матвеич, что дома вокруг мертвые стоят. Смотрят на тебя пустыми окнами как черепа глазницами, и ни звука. Скрипнет где ставня, так сердце обрывается. А когда ветерок, так вообще хоть плачь: воет он в пустых трубах, как волк раненый. И вся деревня как раненая. Или убитая.

Матвей передернул плечами, представив себе эту картину. Прав дед Влас, без людей мертва деревня.

Отец, спеша сменить тягостную тему, спросил у хозяина:

– Влас Микитич, тебе может надо чего? Дров там, мяса привезти? Завтра же все привезем.

Дед Влас кивнул благодарно, глянул повлажневшими глазами:

– Дров полон дровяник, не надобно. А мяса… много ли мне нынче надо, Матвей? Есть пока запас, хватит. А вот вам я с собой солонины да рыбы вяленой дам – много у меня. Все хотел сыну отдать, да он не едет.

В голосе его слышалась такая тоска, что Матвею не по себе стало. И он предпринял еще одну попытку заманить деда в тайгу:

– Влас Микитич, а может все же с нами пойдешь? Нам там в тайге без твоего опыта ох как тяжко.

Влас Микитич глянул на него не по-стариковски остро, покачал головой:

– Хитер ты, Матвей Матвеич, ох и хитер. Пошто тебе в тайге мой опыт? Вы с отцом два первых таежника в деревне, чем я вам там помогу?

Но Матвей видел, что старику бальзамом на душу упали слова о его нужности. Отец одобрительно взглянул на сына, кивнул и подхватил:

– Верно говоришь, Влас Микитич, в тайге мы лучшие. Но мы ведь в тайге деревню ставим, жизнь налаживаем, вот этот опыт твой нам очень нужен. Тебя все в деревне знают и любят, к слову твоему каждый прислушается. А и тебе веселей, не одному тут сычем сидеть. С домом твоим не случится ничего, на отшибе он. Пошли с нами? – он вопросительно уставился на деда Власа. Тот кивнул нехотя:

– Подумаю, Матвей. Крепко подумаю. Твоя правда, тяжко мне одному. И тоскливо в деревне, хоть ложись и с ней вместе помирай.

Отец встал из-за стола, одернул подпоясанный ремнем короткий полушубок:

– Мы пойдем по деревне пробежимся. Надо поглядеть, где у кого бревна лежат – вывозить хотим, дома ставить. Народ по сарайкам с детьми живет, попростудились все. А обратным ходом к тебе заглянем.

Дед Влас кивнул и пошел их проводить. Они пошли, а он стоял в калитке и глядел на тайгу. Матвей был уверен – деда они заберут. Но не сегодня, не на себе же его нести? Завтра приедут подводы за бревнами, на одну из них и устроят деда с его небогатыми пожитками.

В деревне они с отцом разделились, пошли разными улицами. Отец еще раз наказал Матвею:

– Смотри внимательно по сторонам и слушай. Первая задача – не попасться никому на глаза. Вторая задача – запоминать, где и сколько бревен лежит. Третья задача – запоминать, сколько у кого дров запасено. Вывозить будем все.

Первая же сотня шагов убедила Матвея в правоте деда Власа: в деревне было жутко. Полная, абсолютна тишина. Такие знакомые с детства улицы вдруг стали чужими, неприветливыми и холодными. Не залает собака, не замычит корова. Матвей понял вдруг, как много в жизни значат привычные звуки. Не стало их, и как будто что-то потерял. Душа ворочается беспокойно, пытаясь устроиться поуютнее, да не получается, очень уж вокруг неуютно. Грязь на улице была не тронута следами. Ни тележной колеи, ни следов сапог и копыт, ничего. Матвей невольно шел вдоль заборов, стараясь не оставлять следов и не маячить посреди улицы. Случись кому сюда глянуть, не сразу его и разглядишь на фоне серых от времени дощатых заборов да голых кустов и деревьев.

Шел и запоминал, где что лежит. А в голове крутились мысли: не зря ли они так спешно снялись с места? Не зря ли бросили деревню? А вдруг не придут бандиты, а они вот так круто поменяли жизнь?

Улица за улицей, двор за двором Матвей обходил деревню, и в душе его крепла злость. Злость на всех этих красных и белых, из-за которых целая деревня снялась с места и живет теперь в тайге. Он решил для себя, что обязательно вернется сюда. В свой дом. И будет в нем жить. Мысли о своем доме заставили его остановиться, а потом развернуться и направиться туда, где вырос.

Ноги сами несли его, и сердце билось учащенно. Зайдя во двор, увидел отца. Тот сидел на крыльце и курил, молча глядя перед собой. Похлопал, как в детстве, по ступеньке рядом с собой – садись, мол. Помолчали. Потом отец спросил:

– Как думаешь, сын, не зря мы снялись с места? Может, и отбились бы, а?

Матвей вскинул на отца глаза: