Говорящий сокол. Английские и шотландские народные баллады

Осьмнадцатого октября,
Как грустно думать мне,
Лорд Джон и брат его Ротимей
Оба сгорели в огне.

Кони оседланы, и все

К отъезду готово было,
Но коварная леди Френдрофт{65}
Остаться их пригласила.

«Останьтесь, останьтесь до утра, —

Сказала с лживым лицом, —
Ведь такое было согласье
Меж моим и вашим отцом».

«Заедем в другой раз», — лорд Джон сказал.

Ротимей возразил: «Нет, Джон,
Уздечка лопнула у коня,
Боюсь, что я обречен».

В часовне колокола отзвенели,

И все разошлись на покой.
Лорд Джон и брат его Ротимей
Ночевали в спальне одной.

Сняли платье с плеча, погасла свеча,

И уснули бок о бок.
Но вскоре в покое поднялся
Синий густой дымок.

«Проснись, проснись, брат Ротимей,

Проснись скорей, заклинаю,
С молитвой к Всевышнему обратись:
Измена здесь большая».

Оделись они в единый миг

И выйти были готовы,
Но двери и окна все оказались
Заперты на засовы.

К окну решетчатому Джон

Через комнату прыгнул тотчас
И крикнул: «Это чья же рука,
Не дрогнув, заперла нас?»

Пока он в отчаянье стоял

У железной решетки окна,
Он леди Френдрофт внизу увидал,
На лужайке стояла она.

Он крикнул: «Смилуйся, леди Френдрофт,

Ведь в грех ты впадаешь сейчас.
Твой муж отца моего убил,
А ты убиваешь нас».

И громко ответила она:

«Накрепко заперта дверь.
Лорда Джона мне, конечно, жаль,
Но не жаль Ротимея, поверь.
На дне колодца лежат ключи,
Не выбраться вам теперь».

Лорд Джон вцепился в решетку окна,

И нет из огня пути.
Слуга его Гордон вышел вперед
В жажде его спасти.

«Прыгайте, прыгайте же, милорд,

Как только подам вам знак!
А я уж поймаю вас на лету,
Не отойду ни на шаг!

Прыгайте, прыгайте же, милорд,

Душа за вас болит.
Я уж поймаю вас на лету,
А Ротимей пусть горит!»

«Рыба не плавает в водопаде,

А в глине не вырастет рожь,
И даже самым свирепым пожаром
Нас с братом не разведешь.

Мне не прыгнуть никак, не прыгнуть никак,

Как ты меня ни мани:
Голова застряла в решетке окна,
Загорелись мои ступни.

Глаза выкипают из орбит,

И жарится плоть в огне,
И кровь моя в жилах уже кипит,
О горе, о горе мне!

Кольца мои я снимаю с пальцев,

Что так длинны и узки.
Передай ты эти кольца миледи,
И храни ее Бог от тоски.

Мне не прыгнуть никак, не прыгнуть никак,

Я первым сгорю из двух.
Погибла бренная часть моя,
А к тебе взывает мой дух».

Руки ломает, громко стенает

Жена его, волосы рвет
И верному Гордону говорит,
Стоя пред ним у ворот:

«Горе, горе тебе, Джордж Гордон,

Смерть ужасную ты заслужил:
Ты здесь живой стоишь предо мной,
А хозяина погубил».

«Я просил его прыгнуть, молил его прыгнуть,

Рукой подавал ему знак,
Я бы поймал его на лету,
Не сдвинулся б ни на шаг!

Он кинул мне кольца с пальцев своих,

Что так длинны и узки,
Велел их, миледи, вам передать —
И храни вас Бог от тоски!!»

О Софи Хэй{66}, о Софи Хэй,

Одела служанка ее,
Но она в исступленьи в тот же миг
Сорвала с себя платье свое.

«О горе мне, о горе мне,

С болью сердца не совладать.
Болело сердце на свадьбе с ним —
И сегодня болит опять».