Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков

Для этих матрон из Виннтона Карлтон Гэри не существовал, как большинство чернокожих в 1950-е годы. Посматривая на мир сквозь узкие окна своего бытия, в котором его преследовали физическая жестокость и наплевательское отношение отца, плохое питание и отрицательная самооценка, навязываемая со всех сторон, мальчик наблюдал, как его чернокожие родственницы тянулись поутру вверх по склону холма в Виннтон, на работу к женщинам того типа, которых он впоследствии будет убивать. Власть виннтонских матрон в обществе считалась непререкаемой, в понимании Карлтона Гэри они сами скомпрометировали свой пантеон, когда принимали экономические и социальные решения, чреватые для Гэри и его семьи полной безысходностью. Но особенно этот одаренный черный паренек, перенесший столько страданий, переживал из-за того, что виннтонские матроны совершенно его не замечают. Нет, их нельзя было обвинить в отсутствии доброты, милосердия или набожности. Все эти качества и многие другие христианские добродетели у них имелись. Они являлись эталоном дамы южного штата и антиподом матери Карлтона Гэри.

Они просто смотрели сквозь Гэри и других чернокожих юношей, словно те вообще не рождались на белый свет. Итак, когда спустя двадцать лет Карлтон Гэри появился в Виннтоне сформировавшимся серийным убийцей, он принялся наносить удары из-за щита, из-под маски, делавшей его невидимым. Тем самым Гэри демонстрировал свое превосходство над женщинами, которые властвовали над его детством, но не замечали мальчика, и теперь он душил их.

Пример Карлтона Гэри иллюстрирует основополагающее сходство, объединяющее серийных убийц: фаза убийства является ритуализованным воспроизведением перенесенных в детстве драматических переживаний. Только на этот раз преступник старается сыграть другую роль в спектакле, который разыгрывался в давние годы. Таким образом, он почти по волшебству может избавиться от прошлых страданий и утвердиться во власти, переменив свой облик. Карлтон Гэри способен нанести удар, оставаясь невидимым, и теперь он берет инициативу на себя, осуществляет возмездие, карая все, что, по его мнению, является злом.

Аналогично Джон Вейн Гейси, в детстве болезненный и женственный ребенок, терпевший садистскую жестокость отца-алкоголика, повзрослев, бил по гениталиям мальчиков, заманив их в подвал. Он медленно душил жертвы, декламируя двадцать третий псалом, призывая быть смелыми перед лицом пыток и смерти. Гейси не стремился именно убивать, ему просто нравилось обставлять особыми действиями процесс умирания. Посредством этого ритуала он стремился утвердиться в сознании своего мужского естества, попираемого отцом.

Джозеф Каллингер, совершая почти такой же ритуал, велел соучастнику в убийстве – родному сыну, шестнадцатилетнему Майклу, – отрезать пенисы двум мальчикам, пока те еще были живы. Из признаний, впоследствии сделанных Джозефом, следует, что в свое время мать заставляла его держать руку ладонью вниз над пламенем, пока кожа не начинала чернеть. Если Джозеф пытался плакать, он подвергался жестокому избиению. Мать говорила – испытания сделают его сильным. Мужчины не должны плакать, они обязаны терпеть самую острую боль, молча переносить страдания, как подобает сильным. Эта извращенная идеализация молчаливого героя двигала Каллингером на протяжении всей его карьеры серийного убийцы. Чем больше кричали до смерти перепуганные жертвы, среди которых оказался и его сын, чем отчаяннее они просили пощады, тем большее наслаждение испытывал Каллингер. Мучительная, медленная смерть жертвы несла с собой спад напряжения. В тот момент, когда последняя из них, его тринадцатилетний сын Джон, испуская последний вздох, попросил: «Папа, пожалуйста, помоги мне!» – Каллингер испытал оргазм, и его галлюцинация прекратилась.

Истории серийных убийц превосходят по жестокости фильмы, где кровь льется рекой, показываемые в кинотеатрах на открытом воздухе. Генри Ли Люкас и Оттис Тул жгли своих сопротивляющихся жертв сигаретами и раскаленным добела металлом. Люкас признается, что жег и резал у женщин самые интимные места, отпиливал им пальцы на руках и ногах и заставлял смотреть на пилу. Для Люкаса акт расчленения тела заживо являлся кульминацией драмы. В детстве он был вынужден смотреть, как мать занимается сексом с посторонними мужчинами, которые глумились над ним, натешившись с матерью. Поэтому, превратившись в серийного убийцу, Люкас обратил свою жестокость на женщин, напоминавших ему мать. Отгис Тул, гомосексуалист, в детстве терпевший насилие со стороны отца, воспитанный как «дитя дьявола» бабушкой-сатанисткой, перенес жестокость на детей и геев. История преступника, признавшегося в убийстве Эдама Уолша, легла в основу документального фильма, показанного национальным телевидением. И зрители содрогнулись: Тул совершал сексуальное насилие над беспомощными жертвами, убивал их, расчленял тела и иногда съедал внутренние органы.