Говорят сталинские наркомы

С разных железнодорожных станций я ежедневно докладывал в Москву в секретариат Сталина Поскребышеву и первому заместителю наркома госконтроля Василию Федоровичу Попову, как идут дела. Когда движение эшелонов было налажено, мне была дана команда выехать в Москву. Я выехал. В Москве, на Белорусском вокзале, меня встретил подтянутый майор войск НКВД. «Товарищ Ковалев?» — спросил он, разглядывая меня с некоторым удивлением. Я понял, что здесь, на утреннем вокзале, среди пассажирок в цветных шелковых и ситцевых платьицах, я выгляжу букой. Гимнастерка и брюки изодраны, глаза воспалены, небрит, ибо чемоданчик мой забросило куда–то взрывной волной. «Я жду вас с машиной, — продолжал майор, убедившись, что я — Ковалев. — Приказано доставить Вас в ЦК партии».

Он отвез меня на Новую площадь и привел в кабинет к Андрею Андреевичу Андрееву, в то время члену Политбюро и секретарю ЦК ВКП(б).

— Да! — сказал Андреи Андреевич. — Сразу виден фронтовик. Надо бы Вам в порядок себя привести. Но товарищ Сталин уже справлялся. Впрочем, так, пожалуй, лучше. Пойдемте!

Сталин сразу нас принял и сказал:

— Звонил маршал Тимошенко. Благодарит за доставку 16-й и 19-й армий. Разделяет Вашу точку зрения о восстановительных бригадах на транспортных узлах. Докладывайте!

Я доложил вкратце, минут за пять–семь главные вопросы. Предложил распространить опыт движения эшелонов на все прифронтовые дороги. Сталин сказал:

— Одобряю. Напишите докладную записку, оставьте Поскребышеву. Для Вас с товарищем Андреевым есть срочное дело.

Он взял со стола толстую папку с телеграммами и сказал:

— Командующие сообщают, что на фронт, в войска не поступают снаряды, продовольствие, вооружение и снаряжение. А управления Наркомата обороны, в том числе управление тыла, утверждают, что эти грузы давно отправлены железной дорогой. Мы проверили через Госконтроль. Вся продукция с заводов и баз отправлена железной дорогой. Где она застряла, неизвестно. В Наркомате путей сообщения и Управлении военных сообщений есть люди панических настроений. Распространяют слух, что без эффективной противовоздушной обороны железные дороги не обеспечат перевозки. Нам кажется, дело не только в этом. Вам надлежит пойти туда, разобраться, навести порядок. Помогать Вам будет Андрей Андреевич Андреев.

А. А. Андреев в свое время был наркомом путей сообщения, а теперь курировал и этот наркомат и Управление военных сообщений Красной Армии как член Политбюро ЦК ВКП(б). С такой поддержкой можно сделать самое трудное дело. По его предложению, мы перекусили, я побрился, почистился, поехали на улицу Фрунзе, в Наркомат обороны.

Пришли в Управление военных сообщений, к генералу Н. И. Трубецкому. Меня он знал, Андреева не знал. Нго вообще мало кто знал. Был он небольшого роста, одевался сверх скромно. Неброская личность. Да и сердце имел больное. В Наркомате обороны лифт не работал и, когда мы взошли с ним на верхний этаж, он лицом до бела переменился. Пока шли наверх, я спросил Андреева, как представлюсь Трубецкому. Как работник Наркомата государственного контроля? «Нет! — ответил он. — Скажите, что назначены его заместителем». Так я представился Трубецкому. Представил А. А. Андреева. Сказал, какое у нас задание. Трубецкой любезно предоставил нам два кабинета и необходимую связь. Однако заметно нервничал. Пропали военные грузы, да не один- два вагона, а много. И он, начальник военных сообщений, который через военных комендантов станций обязан был вести эти грузы к фронту, ничего о них не знал. Он был старый служака, но по складу характера работник кабинетный. И когда нахлынул железнодорожный хаос первых недель войны, он, видимо, растерялся.

Мы с Андреевым начали разыскивать пропавшие вагоны. Запросили заявки Наркомата обороны на перевозку военных грузов. Обратились в НКПС. Странная выходила картина. Эшелоны с сеном для кавалерии шли на фронт по «зеленой улице», а патроны и снаряды исчезали в цути. Нигде не числятся — и все! Наконец, после опросов и расспросов выяснили вопиющий факт. Оказалось, что нарком путей сообщения Каганович договорился с начальником Управления военных сообщений Трубецким: «для ускорения» перевозки воинских грузов не составлять из них полные поезда с единым адресом, а включать вагоны с военными грузами в состав попутных «товарняков» с невоенными грузами. Таким образом, необходимейшие фронту грузы продвигались «ступенчатыми» маршрутами, включались то в один поезд, то в другой, простаивали в тупиках, в общем растворялись в потоках обычных народно–хозяйственных грузов. Наркомат путей сообщения учета им не вел, военные коменданты тоже не ставились в известность. Фронт кричал тылу: «Дай снаряды! Где патроны, мины?» А тыл вроде бы плечами пожимал. Потрясающая бесхозяйственность! И корень ее в том, что еще Суворов назвал «немогузнайством».

Дня через три мы с Андреевым доложили Сталину причину исчезновения грузов. Он спросил:

— Кто виноват?

Равно виноваты были оба начальника: и Каганович, и Трубецкой, ибо вместе составили этот сумбур в маршрутных перевозках. Сталин спросил:

— Как исправить?