Говорят сталинские наркомы

Уже в Куйбышеве он говорил мне, что ему очень хотелось остаться в Москве вместе с другими руководящими деятелями, но он понимает, что и здесь не менее важный участок. Чувствовалось, что Вознесенский ревниво относился к некоторым коллегам по Политбюро и правительству, особенно к Маленкову, который находился в Москве рядом со Сталиным. В качестве члена ГКО Маленков руководил работой по оснащению Красной Армии самолетами и моторами. Он непосредственно связывался с авиационными, моторными и другими заводами. На них распространялись и указания Николая Алексеевича, которые иногда расходились с распоряжениями Маленкова. Обычно из нежелания вступать в спор Вознесенский вносил коррективы в свои указания в унисон с заданиями Маленкова.

В Куйбышеве Вознесенский развил кипучую деятельность по ускоренному росту производства военной продукции и быстрейшему восстановлению на новых местах эвакуированных предприятий. И с этими сложными задачами он успешно справился.

В первых числах января 1942 г. вместе с группой членов правительства, Верховного Совета и Управления делами Вознесенский возвращается из эвакуации в Москву. С новой энергией он включается в работу в Совнаркоме, Госплане, а затем Государственном Комитете Обороны, в состав которого был введен решением Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 3 февраля того же года. В завоевании Великой Победы над фашизмом есть и весомая доля его труда…

Да, он не был простым, спокойным, уравновешенным государственным деятелем. Он часто «взрывался», мог сказать много резких, порой обидных слов. И все же Вознесенский обладал большой человечностью, высоко ценил в людях честность, аккуратность, исполнительность, помогал своим сотрудникам. Николай Алексеевич не признавал никаких компромиссов и его слова никогда не расходились с делами. Это был человек с чистой душой, у которого отсутствовали иные интересы, кроме интересов нашей Родины, народа и партии.

Г. И, Маленков.

Из всех руководителей сталинского окружения, с которыми мне приходилось иметь дело, Маленков был самым скрытным человеком. Довольно хитро он занимался интригами, политиканством, стремясь показать себя при этом очень лояльным и чистосердечным. С обычной для него ловкостью мог подстроить любому какое–нибудь грязное дело. Сам же изображал деятеля, который способен вызывать по отношению к себе только симпатию.

Маленков не отличался какими–либо глубокими знаниями, хотя охотно брался за любое дело, которое ему поручал Сталин. Но нередко для этого у него не хватало знаний. В свое время Маленков, не закончив Московское высшее техническое училище им. Н. Э. Баумана, перешел работать в аппарат ЦК и через несколько лет сумел стать секретарем ЦК и членом Политбюро, а с самого начала войны — членом Государственного Комитета Обороны. Но отнюдь не какие–то обширные познания, организаторский талант или незаурядный ум привели его к вершинам власти, а необычайная ловкость, изворотливость, краснобайство и демагогия, тонкое чутье, с кем и когда блокироваться (долгие годы была на виду «неразрывная пара «Берия — Маленков») и, наконец, постоянная демонстрация словами и делами личной преданности Сталину.

Маленков всегда стремился показать свою всестороннюю осведомленность, прослыть глубоко эрудированным человеком. Как правило, он первым узнавал подробности какой–нибудь новости и тут же рассказывал об этом в деталях Молотову, другим членам руководства, а при удобном случае — и Сталину.

Приведу такой пример. Однажды, в январе 1943 г., когда я явился к Молотову с рядом проектов решений, у него в кабинете находился Маленков. Он читал вслух статью из одной немецкой газеты, в которой говорилось, что расширение и укрепление восточной индустриальной базы, ставшей основным центром военной экономики СССР, оказалось совершенно неожиданным для гитлеровцев. Перевод этой статьи доставил ему кто–то из работников ЦК партии. Маленков решил сразу же показать этот материал Молотову, а заодно и продемонстрировать свою высокую компетентность. Комментируя данную публикацию, Маленков явно рисовался, изображая себя большим специалистом по экономике. Он приводил достаточно известные цифровые показатели состояния экономик СССР и третьего рейха и столь же известные пропагандистские примеры, которые мало что доказывали. Уверял, кстати, что к концу года экономика фашистской Германии, независимо от военного положения, полностью рухнет. (Между тем жизнь показала, что в силу ряда причин 1944 год стал годом наивысшего уровня немецкого военного производства.)

Перейдя к другой теме — о действиях партизан, — собеседник Молотова на основе только что полученных донесений и здесь пытался представить себя глубоким знатоком особенностей партизанской борьбы в тылу врага, излагая прописные истины «о пользе молока». Его красноречие прервал срочный вызов Молотова к Сталину.