Говорят сталинские наркомы

Вечером собрались у Сталина. Были тревожные сведения. С некоторыми военными округами не было никакой связи. На Украине же дела шли пока неплохо, там хорошо воевал Конев. Мы разошлись поздно ночью. Немного поспали утром. Потом каждый стал проверять свои дела, звонить друг другу, в Генштаб, каждый по своей линии: как идет мобилизация, как промышленность переходит на военный лад, как с горючим, снаряжением, с транспортом и т. д. Так начались наши тяжелые военные будни».

С первого же дня Великой Отечественной войны Анастас Иванович понял, что она требует резкого изменения стиля работы, действенных оперативных решений, незамедлительного проведения их в жизнь и строжайшего контроля. Между тем поначалу некоторые члены Политбюро и правительства продолжали в прежнем довоенном ритме проводить длительные заседания с многочисленными выступлениями, растянутыми обсуждениями разных, в том числе и второстепенных, вопросов и т. п.

«Помню, ~ вспоминал Микоян, — как на третий или четвертый день войны утром мне позвонил Молотов и пригласил на какое–то важное хозяйственное совещание. В его кабинете собралось более 30 человек: наркомы, их заместители, партийные работники. Молотов произнес длинную речь и начались прения. Слово получил каждый или почти каждый из присутствующих, реглахмент при этом не соблюдался. Все порядком утомились, и наконец, часа через 3–4, совещание закончилось. Я сразу, как только участники совещания разошлись, обратился к Молотову: «Вячеслав! Разве можно так работать? Ведь началась война, обстановка требует и оперативных решений, и оперативных заседаний. А у тебя что получается?» Меня, кстати, поддержал и Берия, который тоже был на этом совещании. Молотов был явно недоволен таким замечанием.

Вообще о Молотове, — добавил Анастас Иванович, — наша пропаганда сотворила немало легенд и разных небылиц: о том, что он уж очень мудрый, справедливый, добрый. Тс, кто бывал в кабинете у Сталина, часто видели рядом с ним Молотова. Но, как правило, он сидел и молчал. Возможно, Сталин эту декорацию с присутствием Молотова делал для того, чтобы создать представление, что он никогда не решает важные вопросы один. Вот у него есть «правая рука», — его тень — Молотов, и он с ним постоянно советуется. Вообще же Вячеслав Михайлович — большой тугодум, лишенный чувства нового, смелой инициативы, и человек он к тому же весьма черствый и тщеславный», — подчеркнул Микоян.

Неоднократно Микоян отмечал и такую черту Молотова, как «твердокаменное упрямство», его было очень трудно переубедить. Вместе с тем Анастас Иванович однажды поправил меня, когда я высказался о позиции Молотова по поводу репрессий. Я рассказал Микояну о недавно состоявшейся встрече с бывшим наркомом авиационной промышленности СССР Алексеем Ивановичем Шаху- риным. Как сообщил мне Шахурин (он более 5 лет провел в лагерях и вернулся оттуда с больным сердцем), во время его беседы с Молотовым в подмосковном правительственном санатории последний всячески оправдывал и обосновывал незаконные репрессии, имевшие место в стране, и что–то доказать ему было невозможно. «Пытается, видимо, обелить себя перед историей. Вот и придумывает всякие оправдания черным делам «великого вождя»», — добавил я от себя. «Вы не правы, — тут же поправил меня Анастас Иванович. — Молотов всегда говорит, что думает, в чем глубоко убежден».

Но вернемся к ответам Микояна на мои расспросы о первых днях и последующих событиях военных лет.

«В течение 24 июня, — вспоминал он, — был вынесен ряд важных решений, в том числе о создании Совета по эвакуации при СНК СССР и Советского информационного бюро, о мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе и другие. Все, что касалось тыла, шло в целом неплохо, каких–либо серьезных осложнений не отмечалось. Но по- прежнему оставалось неясным положение на некоторых участках фронта.

Обстановка на фронте менялась буквально каждый час. Вопрос в эти дни стоял не как снабжать фронт, а как спасти в западных районах фронтовые запасы продовольствия, вооружения, боеприпасов и снаряжения. Потребовалось из прифронтовой полосы в предельно короткий срок и в невиданных масштабах перемещать в глубокий тыл миллионные массы людей, громадное количество промышленных предприятий, сельскохозяйственные ресурсы, продовольствие, различные материальные и культурные ценности…