Говорят сталинские наркомы

«Вот, — сказал Молотов, — Лаврентий Павлович предлагает срочно создать по образцу ленинского Совета Труда и Обороны времен Гражданской войны Государственный Комитет Обороны, которому нужно отдать всю полноту власти в стране. Передать ему функции правительства, Верховного Совета и ЦК партии».

Мы с Вознесенским с этим согласились. Договорились, что ГОКО (Микоян всегда так называл Государственный Комитет Обороны. — Г. К.) должен возглавить Сталин.

— Но пусть Вячеслав Михайлович скажет, почему нас с Вами, Анастас Иванович, нет в проекте состава Комитета, — перебил Молотова Вознесенский, обращаясь ко мне и рассматривая этот документ.

— Каков же состав предлагается? — спрашиваю.

— Как уже договорились, товарищ Сталин — председатель, затем я ~ его заместитель и члены Комитета: Маленков, Ворошилов и Берия, — отвечает Молотов.

— А почему же нет в этом списке нас с Николаем Алексеевичем? — задаю новый вопрос Молотову.

— Но кто же тогда останется в правительстве? Нельзя же почти всех членов Бюро Совнаркома вводить в этот Комитет, — было сказано в ответ.

После некоторых споров Молотов предложил ехать к Сталину, чтобы с ним решить все эти вопросы. Все согласились. Мы считали, что в одном имени Сталина настолько большая сила в сознании, чувствах и вере народа, что это облегчит нам мобилизацию и руководство всеми военными действиями.

Молотов, правда, сказал, что у Сталина такая прострация, что он ничем не интересуется, потерял инициативу, находится в плохом состоянии, на звонки не отвечает.

И в этот момент Вознесенский то ли не понял, то ли не расслышал, зачем надо ехать к Сталину (к тому же без предварительного звонка), во всяком случае он вдруг как–то быстро подскочил к Молотову и воскликнул: «Вячеслав, иди вперед, мы все за тобой пойдем». Это имело тот смысл, что если Сталин будет себя так же вести и дальше, то Молотов должен вести нас, и мы за ним пойдем. У нас была уверенность в том, что мы можем организовать оборону и можем сражаться по–настоящему. Однако пока нелегко будет. Никакого упаднического настроения у нас не было.

Подъезжаем к сталинской «ближней» даче, в лесу за Поклонной горой. Охрана, видя среди нас Берия, сразу же открывает ворота, и мы подъезжаем к дому «хозяина». Застали его в малой столовой сидящим в кресле. Увидев нас, он буквально окаменел. Голова ушла в плечи, в расширенных глазах явный испуг. (Сталин, конечно, решил, что мы пришли его арестовывать.) Он вопросительно смотрит на нас и глухо выдавливает из себя: «Зачем пришли?» Заданный им вопрос был весьма странным. Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать.

Молотов выступил вперед и от имени всех нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро все решалось, чтобы страну поставить на ноги. Говорит о предложении создать Государственный Комитет Обороны. Сталин меняется буквально на глазах. Прежнего испуга — как не бывало, плечи выпрямились. Но все же он посмотрел удивленно и после некоторой паузы сказал: «Согласен. А кто председатель?»

— Ты, товарищ Сталин, — говорит Молотов.

— Хорошо. А каков предлагается состав этого органа?

Тогда Берия сказал, что нужно назначить 5 членов Государственного Комитета Обороны. «Итак, вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я» (Берия). Сталин заметил: «Тогда надо включить и Микояна, и Вознесенского».

Берия снова говорит: «Товарищ Сталин, если все мы будем заниматься в ГОКО, то кто же будет работать в Совнаркоме, Госплане? Пусть Микоян и Вознесенский занимаются всей работой в правительстве и Госплане».

Вознесенский выступил против предложения Берия и предложил, чтобы в составе ГОКО было 7 человек с учетом названных Сталиным. Другие на эту тему не высказывались. Впоследствии выяснилось, что до моего с Вознесенским прихода в кабинет Молотова Берия устроил так, что Молотов, Маленков, Ворошилов и он (Берия) согласовали между собой это предложение и поручили Берия внести его на рассмотрение Сталина. Я был возбужден тем, что мы тянем время, поскольку вопрос касался и моей кандидатуры. Считал спор неуместным. Знал, что как член Политбюро ЦК и Правительства буду все равно нести большие обязанности.

Чтобы положить этой полемике конец, я сказал: «Пусть в ГОКО будет 5 человек. Что же касается меня, то, кроме тех функций, которые я исполняю, дайте мне обязанности военного времени в тех областях, в которых я сильнее других. Я прошу назначить меня уполномоченным ГОКО со всеми правами члена ГОКО в области снабжения фронта продовольствием, вещевым довольствием и горючим». Так и решили.

Вознесенский попросил дать ему руководство производством вооружения и боеприпасов, что также было принято. Руководство по производству танков было возложено на Молотова, авиационная промышленность и вообще дела авиации — на Маленкова. За Берия была оставлена охрана порядка внутри страны и борьба с дезертирством, а Ворошилов стал отвечать за формирование новых воинских частей.