Говорит Альберт Эйнштейн

Оливер Локер-Лампсон — сын викторианского поэта Фредерика Локера-Лампсона и большой авантюрист. Учился в Германии, во время Первой мировой войны служил летчиком, командовал танковой дивизией в Лапландии и в России, служил советником у великого князя Николая и, возможно, был соучастником заговора против Распутина. Теперь же он, будучи адвокатом, журналистом и, на всякий случай, членом парламента, запускает первую волну критики нацизма. Он радушно приглашает Альберта погостить в его доме.

Вместе они едут на встречу с Уинстоном Черчиллем в Чартвелл.

^{С ОЛИВЕРОМ ЛОКЕР-ЛАМПСОНОМ И ЛИЧНОЙ ОХРАНОЙ}

^{С УИНСТОНОМ ЧЕРЧИЛЛЕМ}

Тема их разговора — милитаризация Германии. Альберт рассказывает Черчиллю о судьбе еврейских ученых в Германии. По словам Черчилля, в британских университетах за них сможет похлопотать его советник Фредерик Линдеман. «Черчилль поистине мудр, — рассказывает Альберт Эльзе после встречи. — Мне стало ясно, что эти люди готовы и намерены действовать решительно и быстро».

Затем Локер-Лампсон представил Альберта Остину Чемберлену, стороннику перевооружения; а потом Ллойду Джорджу, бывшему премьер-министру.

Альберт оставляет запись в книге почетных гостей. В графе «Адрес» он пишет «Ohne irgendetwas» — «из ниоткуда».

На следующий день в палате общин Локер-Лампсон поднимает вопрос об упрощении процедуры получения гражданства для евреев. Альберт наблюдает за происходящим с галереи для публики, привлекая всеобщее внимание своим белым льняным костюмом. «Германия разрушает свою собственную культуру и угрожает безопасности своих величайших мыслителей. Она выгоняет самого прославленного из своих граждан — Альберта Эйнштейна».

Законопроекту Локера-Лампсона так и не суждено было увидеть свет.

В переполненном зале Альберт-Холла состоялось самое ожидаемое выступление Эйнштейна, организованное Советом по оказанию помощи ученым для сбора средств в пользу деятелей науки, покинувших Германию. Альберт изъясняется по-английски, хотя и со страшным акцентом.

^{В РОЯЛ-АЛЬБЕРТ-ХОЛЛЕ}

Я рад, что вы дали мне возможность выразить вам здесь свое глубокое чувство благодарности как человеку, как доброму европейцу и как еврею. Сегодня моя задача не может состоять в том, чтобы судить о поведении нации, которая на протяжении многих лет считает меня своей. Нас беспокоит не только техническая проблема обеспечения и поддержания мира, но и важная задача образования и просвещения.

Если мы хотим дать отпор тем силам, которые угрожают подавить личную и интеллектуальную свободы, то следует ясно сознавать, чем мы рискуем и чем мы обязаны той свободе, которую наши предки завоевали для нас в результате упорной борьбы.

Без этой свободы у нас не было бы ни Шекспира, ни Гёте, ни Ньютона, ни Пастера, ни Фарадея, ни Листера. У нас не было бы ни удобных жилищ, ни железной дороги, ни телеграфа, ни радио, ни недорогих книг, ни защиты от эпидемий; культура и искусство не служили бы всем. Не было бы машин, освобождающих рабочего от тяжелого труда, связанного с производством продуктов первой необходимости.

Большинству людей пришлось бы влачить жалкую жизнь рабов, совсем как во времена азиатских деспотов. Только свободные люди могли стать авторами тех изобретений и творений духа, которые на наших глазах признают ценность жизни.

* * *

Вернувшись в Ле-Кок-сюр-Мер, Альберт узнает, что одна американская газета правого толка «Вуман пэтриот корпорейшн» развернула на своих страницах кампанию с целью запретить ему въезд в страну как коммунистическому приспешнику. А репутация пацифиста и антифашиста как будто лишь подтверждает его благосклонное отношение к русскому коммунизму.