Говорит и показывает искусство. Что объединяет шедевры палеолита, эпоху Возрождения и перформансы

В первой главе мы проследили взаимосвязи между изображениями Будды и западноевропейской культурой. Исламское искусство совсем другое. Оно не сосредоточено на человеческом теле. Вместо этого главенствуют декоративно-прикладное искусство и дизайн в таких формах, как архитектура, каллиграфия и керамика. У этих разновидностей творчества есть общая черта: они служат для украшения поверхности.

Возьмем, к примеру, изготовление изразцов. До XV века на плитки наносились геометрический узор и фигурки животных. Позднее, особенно во времена Османской империи, в моду вошли хорошо известные в наше время белые и синие изразцы.

Этот дизайн керамической плитки распространился по всей Османской империи и часто встречается в мечетях и дворцах того времени. Каждый экземпляр сам по себе красив. Но надо помнить: для создания потрясающих интерьеров соединяли вместе сотни, тысячи таких изразцов (рис. 41). Я посетила много мечетей, особенно в Турции. Тем не менее каждый раз меня поражает то, как декоративное искусство было использовано для создания невероятных внутренних пространств.

[41] СИНИЙ ИЗРАЗЕЦ. ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ

Фарфор, подглазурная роспись. Размер неизвестен. Прибл. 1530–1540 гг. Музей Галуста Гюльбенкяна, Лиссабон

В этой главе мы проделали долгое путешествие от тщательно прописанного интерьера спальни Арнольфини к декоративному искусству в формах витража и керамики. Сила воздействия на зрителя всех примеров этой главы – произведений как фигуративного искусства, так и абстрактного – несомненна. И именно благодаря ей объекты могут служить религиозными символами или напоминать о вере.

Я не знаю, что думал каждый из художников, о которых мы упоминали, при создании своего произведения. Но возможно, что Гвен Джон (1876–1939) сказала за многих из них:

«Религия и искусство – вот вся моя жизнь».

Власть

Для меня искусство – это форма выражения бунта, полного и бесповоротного… С дадаистами меня роднит определенное недоверие к власти. Мы не признаём авторитеты, не любим силу.

Жан Тэнгли (1925–1991)

Позиция Жана Тэнгли говорит нам не только о независимости современного художника, но и о связи между искусством и властью. Эта широкая тема охватывает произведения разных видов искусства, и в особенности портреты и фотографии. Мы рассмотрим тему культа личности и подумаем, какие изобразительные средства позволяют передать или разрушить ореол власти и славы. Замечание Тэнгли указывает на взаимосвязанные вопросы, которые я хотела бы обсудить: о могуществе художника и его покровителя, а также о господстве искусства и о художественном творчестве как средстве выражения власти.

Искусство и идеология

Для того чтобы уяснить связь искусства и власти, полезно рассмотреть, как оно играет роль идеологии. Это позволит нам отойти от кантовской эстетики, о которой мы говорили в главе про разум, и по-новому взглянуть на художественное творчество. Философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831) одним из первых ясно обозначил связь искусства и идеологии. Мне бы не хотелось здесь продираться сквозь дебри его учения, равно как и его последователей. И всё же было бы полезно обрисовать пару общих идей о том, как действует художественное произведение и в чем назначение его чувственной формы. Гегель считал очень важным рассматривать произведения в более широком контексте, а именно с точки зрения истории и развития. Кроме того, он подчеркивал необходимость тщательного изучения самого объекта для полного понимания его смысла. В связи с этим он предположил, что в искусстве имеет значение не только форма, ценимая знатоками. К одному только, пусть и заслужившему высокую оценку, внешнему виду всё не сводится. Это утверждение позволяет нам не только лучше понять связь искусства и власти, но и уменьшить значение эстетики в интерпретации художественного творчества, отделить произведение от мастера или покровителя и посмотреть, как оно действует само по себе.

Гегель подводит нас к идее прогресса. Философ считал, что общество отражается в формах искусства, которые производит. В этой идее проявляется его понятие духа времени, согласно которому художественное произведение служит индикатором настроений социального, политического и культурного слоя, в котором оно создано. Мы уже сталкивались с этим в разделе  «Кровь что вода» в случае с «Клятвой Горациев» Давида (рис. 35). Античная история вновь обретает жизнь в живописи французского неоклассика. При этом цель картины – выразить социально-политические идеалы Франции конца XVIII столетия, опираясь на авторитет древних римлян.