Говорите любимым о любви

солдат потянуло в помещение — почитать книгу, посмотреть

газету, написать письмо. Двое сержантов склонились над

шахматной доской. Худощавый, с озорными глазами ефрейтор

принес баян и, усевшись в углу, чуть слышно перебирал лады.

Его окружили любители музыки, заговорили о песнях. Сразу

же начался спор. Слышались слова: «джаз», «твист»,

«мелодия».

А лейтенант по-прежнему монотонно и безучастно

твердил цифры, как будто для него это было самой

сладчайшей музыкой, будто именно в них, в цифрах и

процентах, заключался весь смысл жизни.

Внезапно спор в углу прекратился. Ефрейтор сильнее

нажал на лады, в комнате зазвучала нежная, мечтательная

мелодия песни «В белых просторах», и кто-то, видимо, не

знавший ее начала, запел первый припомнившийся куплет:

Милая, милая, милая, там, за горами,

Там, где ночная стоит над тобой тишина,

Знай, дорогая, — солдатское сердце не камень,

Женская верность солдату в разлуке нужна.

Все разом притихли. Всех охватило неизъяснимое

очарование простых и таких знакомых слов, которые поэт

сложил в чародейные строки.

Даже лейтенант и тот замолчал.

«И его, значит, проняло», — подумал я.

А лейтенант, словно очнувшись от раздумья, вдруг

обеспокоенно огляделся вокруг, подозвал сержанта и что-то

прошептал ему на ухо. Тот согласно кивнул головой и

направился в угол. Не знаю, что он там сказал, только песня

смолкла, оборвалась на полуслове, а певцы торопливо и

смущенно задвигали стульями, собираясь выйти из комнаты.

«Ну и сухарь!» — чуть не вырвалось у меня, и я

сердито спросил лейтенанта:

— Вы что, запретили людям петь? Не запланированное

мероприятие, так сказать?

Лейтенант с еле уловимым упреком взглянул на меня:

— Вы извините, пожалуйста. Действительно, как-то

неловко получилось. Да ведь иначе нельзя. Нельзя! — твердо,

суховато отрезал он. — Видите, вон у окна, спиной к нам,

солдат сидит? Это Сергей Потанин. Хороший человек.

Лучший, можно сказать, стартовик у нас. Да вот стряслась с

ним на прошлой неделе беда. Получил письмо от брата, а тот

сообщает, что любимая девушка Сергея вышла замуж. Не

дождалась солдата. Да-а... Вот какая история. Горше и не

придумаешь. Ну, мы с комсомольцами поговорили,

посоветовались и решили как-то оберегать Сергея, не

тревожить его душевную боль. Ведь с открытой раной ходит

человек! Да, видать, забылись сегодня ребята, не к месту и не

ту песню запели. Вот я и попросил, чтобы ушли из комнаты.

Нельзя ж иначе! Надо же поберечь Сергея.

Лейтенант замолчал, задумался, взгляд его,

обращенный к Потанину, потеплел, и столько в нем было

участия, отцовской заботы, что мне сделалось стыдно за свои

прежние мысли о Вербилове, и я, тихонько попрощавшись с

ним, ушел.

Вот тебе и сухарь!

Сухарем-то, чиновником оказался я. Как же, с

протоколов разговор начал! Планы работы подавай. Проценты

потребовал.

А вот человека-то проглядел.

АСТРЫ

Летом здесь жара, безводье. Уже к июню трава блекнет,

выгорает, а у низких, приземистых сосен, что растут за

военным городком, искривленные, узловатые сучья повернуты

к северу — даже у деревьев нет сил устоять против знойного

южного ветра.

Вдоль казарм тянется редкая поросль акаций. У штаба

сиротливо приютились полузасохшие молодые тополя. А уж о

цветах и говорить нечего.

Но вот нынешней весной рядовой Николай Демидов

взялся вырастить цветы. У него дед, говорят, садовником был.

Из Воронежа прислали Николаю посылочку, в ней бумажные

пакетики с семенами. Были там дикие маки, резеда, анютины

глазки, астры. Сделал Николай клумбу, посадил семена. Через

неделю показались робкие всходы. Почти все они вскоре

погибли. А вот астры почему-то выжили.

К осени они расцвели пышным белым цветом. Словно

снежными хлопьями невиданной красоты покрылась клумба.

То-то радости было у солдат! В сумерки, после трудного

учебного дня они собирались у клумбы, подолгу вспоминали

родные края, грустили о любимых. Старшина даже приказал

скамейки поставить и курить у клумбы запретил.

Николай бережно ухаживал за цветами и никому не

позволял трогать их. Правда, секретарь комсомольской

организации предложил однажды дарить цветы солдатам в

день рождения. Но все дружно запротестовали. Именинников

много, на всех не хватит. Решили, что красота должна быть

общей.

В конце сентября в полк приехала мать ефрейтора

Саши Прикладцева. Командир роты встретил ее на КПП,

проводил в казарму. Тем временем дневальный побежал за

Сашей, который был на полигоне, Офицер показал матери

кровать, на которой спит Саша, провел ее в ленинскую

комнату. А в ленинской комнате на стене висит Сашина

фотография. Саша-то отличник, можно сказать, лучший в роте

солдат.

Командир рассказывал матери об успехах ее сына, а она