Грабеж – дело тонкое

Не найдя ничего примечательного на ложе господина Сутягина, я переместился к шкафу. На стульчиках, как воробышки, сидела спортивная пара, семьей которую назвать нельзя ни в коем случае, и с сожалением на лицах наблюдала за квалифицированным шмоном. Мужик думал о том, как обосновать перед женой свое нахождение в девять часов утра в квартире одинокой бабы, если на родной адрес придет повестка в суд и жена последует на процесс за ним, а соседка Сутягина в очередной раз убеждалась в том, что мужикам верить нельзя.

Как я и ожидал, шкаф был пуст. Лишь на одиноких плечиках болталась легкая куртка песчаного цвета, да под ней, на полке, стояла пара белых кроссовок. Потрепанных, но дорогих. Не надеясь на чудо, я похлопал по карманам куртки и мгновенно ощутил едва уловимый хруст бумаги.

– Тут интересная вещь! – донесся из кухни голос Антона.

– И у меня интересная... – пробормотал я, вытаскивая на белый свет два помятых железнодорожных билета.

Первый – «Тернов – Новосибирск», за десятое мая, а второй – «Новосибирск – Тернов», за четырнадцатое. Если учесть, что на дворе двадцать четвертое, суббота, то гражданин Сутягин не далее как две недели назад уезжал из Тернова в Новосибирск, а после, спустя четыре дня, вернулся.

Не успели в мою голову заползти более-менее достойные мысли относительно этой находки, как в комнате появился Струге. Он двумя пальцами держал какой-то маленький, смятый листок бумаги. Не будь я прокурором, я обязательно спросил бы – «что это?». Однако мне такой вопрос задавать неуместно. Струге держал в руке повестку в суд.

– Повестка, Вадик. Я нашел ее под холодильником, смятой в катыш. Все бы ничего, если бы это не была повестка на имя Решетухи, вызываемого в суд на десятое мая сего года. Ты не знаешь, каким образом она могла попасть в квартиру господина Сутягина?

Я не знал и вместо ответа протянул ему свою находку. Два билета на имя Сутягина, забытые Романом Алексеевичем в куртке, не представляющей для него большой ценности. Все ценное и имеющее значение для него Сутягин вывез подчистую. В квартире была лишь мебель, отключенный холодильник да комплект видео на телевизионной тумбе. О том, что данное имущество совсем недавно было в пользовании Решетухи, я узнал от Струге, которого, в свою очередь, в курс дела ввели Земцов с Максом.

– Чему ты удивляешься? – немного подумав, сказал я. – Имущество перевозилось из старой квартиры, адрес которой имеется в суде, бумажка была получена на проспекте Ломоносова, а после перекочевала сюда.

Я говорил и не верил сам себе. Вся история настолько опуталась какой-то липкой, нестряхиваемой паутиной, что я перестал различать, где правда, а где ложь.

– Протокол осмотра украсит одно из дел Пермякова по контрабанде, – бросил я. – У следствия есть все основания подозревать, что в бывшей квартире Сутягина незаконно проживало экзотическое животное. Почему бы не осмотреть эту квартиру? Правильно?

– Да, – согласился Струге, скользнув взглядом по сладкой парочке. – Животное проживало без регистрации. А это незаконно.

Ни слова не говоря, Струге прошел мимо меня в комнату. Дойдя до тумбы, он одним движением вывалил на пол два десятка видеокассет и стал потрошить их, одну за другой вынимая из коробки. Кассеты были лицензионные, в ярких упаковках, однако Струге продолжал поиск, смысл которого был известен лишь одному ему.

Усевшись на диван неподалеку от сомнительной пары, я закурил и стал ожидать развязки этого пристрастного поиска. Между тем Струге уже включил телевизор, видеомагнитофон и методом научного тыка принялся изучать нанесенную на каждую пленку информацию. Со стороны казалось, что гражданин не в своем уме. Понятые уже несколько раз переглядывались, и, если бы не мое присутствие, они давно бы вертели пальцами у своих голов. На двенадцатой или тринадцатой попытке...

Сказать – «получилось» как-то неуместно. Я не понимал, что получилось из того, что кассета, на фирменной упаковке которой значилось название «Техника – молодежи» и сопроводительная фотография абсолютно голой бабы, вдруг стала выдавать странное воспроизведение. Вместо ожидаемой техники, которую должна была демонстрировать совершенно нагая молодежь, на экране «Фуная» появилась молодежь в хоккейных доспехах и стала рубиться не на жизнь, а на смерть. В нижнем правом углу экрана светился баннер с логотипом Кубка Балтики и счетом 3:1. Нужно быть дураком, чтобы, глядя в телевизор, не понять того, что идет последняя минута матча, в котором наши проигрывают финнам.

Струге отвалился от видеотехники с таким видом, словно он посмотрел не эпизод хоккейного матча, а именно «Технику – молодежи». На его лице светилось выражение жуткого удовлетворения.

– Есть...

Я почесал затылок.

– Что «есть», Струге?